Учения различного уровня были своего рода отдушиной как для солдат, так и для офицеров, несмотря на физические нагрузки. Зато здесь была определенная свобода действий, отсутствие начальства и возможность принадлежать самому себе, пусть даже в пределах поставленной задачи. Даже самые заурядные батальонные полевые выходы ожидались с нетерпением.
Было несколько видов учений. Плановые проводились каждые полгода примерно в одно и то же время и сводились к обнаружению объекта, будь то «ракета», командный пункт или узел связи, РЛС. Даже в масштабах бригады подобного рода разведпоиск больше походил на лёгкий туристический поход. Главное, чтобы повезло с погодой. Попасть же на подыгрыш бригадным КШУ, или, попросту, штабным манёврам, считалось большим везением. Подобного рода военные игры сводились к работе офицеров оперативно-разведывательного отделения и штаба в целом. Они должны были планировать и организовывать работу разведгрупп, а для этого необходимо получать информацию от «действующих в тылу противника» разведчиков. Для этой цели назначалось несколько командиров групп, которым придавались два радиста и пара бойцов. Их вывозили на машинах за пару десятков километров, а то и пешим порядком за сопку с очень простой задачей – строго по графику отправлять заранее составленные донесения в штаб бригады. Такого рода разведвыход даже турпоходом нельзя было назвать. Пикник на природе, да и только.
Моим «боевым крещением», если так можно выразиться, был налёт на ЗКП мотострелкового соединения в ходе подыгрыша учений армейского корпуса. С криками, гиканьем и пальбой холостыми патронами мы пронеслись через расположение «противника», перерезая растяжки палаток, переворачивая и круша всё, что попадёт под руку. Я, с трудом отдавая отчёт о происходящем, бежал так быстро и не глядя по сторонам, что позорным образом едва не заблудился. Пройдя большой круг по местности, я наконец добрёл до ротной днёвки, одновременно исполнявшей роль пункта сбора, самым последним. Егоров внимательно посмотрел на меня, но не произнёс ни слова. Честь моя была спасена.
За прошедший год я уже достаточно изучил местность и особенности ориентирования по карте, поэтому к очередному подыгрышу подошёл уже достаточно уверенным в своих силах. И на этот раз участвовала не вся бригада, но для обеспечения учений армейского корпуса было выделено несколько групп. Мне была поставлена задача дать как можно больше информации о передвижениях войск, разведать штаб конкретного соединения и ожидать дальнейших указаний.
К тому моменту в бригаду прибыли молодые лейтенанты – выпускники КВОКУ (киевского военного училища), и ко мне стажёром был придан Витя Гербич. Как обычно, чтобы не привлекать внимания к району поиска, добирались на автомобиле, лёжа на дне кузова. Водитель выбрал момент, когда участок дороги опустеет, притормозил, и вся группа, скрываясь за клубами пыли, высадилась в кювет. Затем быстро перебрались в ближайший перелесок. Место оказалось очень удачным, притом, что двигаться дальше и остаться незамеченными не представлялось возможным. У нас под контролем были сразу две дороги. Та, по которой мы прибыли, и вторая, очень оживлённая, чуть выше в сопках.
Картина впечатляла. Такого количества войск я раньше не видел. Рёв танков и бронетехники, натужный вой тягачей и автомобилей сливались в один непрерывный грохот. Мне оставалось только считать и записывать увиденное. Пришлось подключить к этой работе и лейтенанта Гербича. Он оказался толковым помощником. Впоследствии, после распада СССР, Виктор достиг высоких чинов в ГРУ ВС Украины. Благополучно «продавив» связь, отправили несколько шифровок в Центр и стали ждать сумерек. Иными словами, перекусили холодными консервами, выставили охранение и улеглись спать. Мне не спалось. Я достал топокарту и начал прикидывать, где мог расположиться штаб дивизии. Большого труда это не составило. Район поиска был небольшой, а если учитывать пересечённость местности, то подходящее место было одно. Именно там имелся удобный подъезд для техники и размещения радийных машин – главного атрибута штаба любого ранга.
Дождавшись, когда поток техники иссякнет, группа двинулась в соседний распадок. Сумерки – сложное время суток для обнаружения фигуры человека, особенно если он находится на границе тёмного и светлого. Это вполне легко достигнуть, например, двигаясь в нескольких метрах от опушки леса. Так мы и сделали. Зафиксировав попутно полевую заправочную станцию танковой техники, ещё засветло добрались до нужного места. Мои расчёты оправдались.
Перед нами лежало скошенное поле, а за ним в лесу виднелись машины, и над деревьями возвышались антенны радиостанций. Сомнений быть не могло – это то, что мы искали. Я определил координаты, зашифровал донесение и передал радистам для работы, а сам взобрался на вершину небольшого стога сена и принялся наблюдать. По полю двигалась цепь солдат. Они поочередно просматривали один за другим стога сена. Очевидно, командование дивизии было предупреждено о работе диверсантов и решило таким образом себя максимально обезопасить. В зону действий солдат я не попадал и продолжал спокойно наблюдать за происходящим.
Вдруг от одного стога отделилось несколько человек и помчалось к ближайшей сопке. За ними в погоню рванул БТР. Дальнейшее я не смог рассмотреть – не хватало мощности бинокля. Ясно было только, что боевая машина, не осилив крутизны ската, остановилась. Суть происходящего я узнал чуть позже, когда вернулся в часть.
Во время сеанса связи я получил распоряжение заминировать участок железной дороги, которая проходила всего в нескольких километрах от настоящего месторасположения группы. Уже глубокой ночью это было сделано с помощью имитации мины, на которой я написал вес и количество тротила как свидетельство выполненного задания. На этом разведвыход завершился.
По обыкновению, после возвращения групп начиналось бурное обсуждение приключений в «тылу противника». Кто-то взахлёб рассказывал, как пришлось убегать по капустному полю от собак специальной роты Оловяниннской «зоны», специализировавшейся на поимке беглецов. Кто-то угнал БТР, а кто-то провалялся на днёвке двое суток, не сходя с места. Вот и сейчас офицеры низшего звена сидели в курилке, а центре внимания был лейтенант Пархоменко. Он как раз рассказывал о том, чему я частично оказался свидетелем.
Оказывается, когда он обнаружил, что местность прочёсывает рота охраны штаба дивизии, то не стал дожидаться их окончательного приближения и начал уходить в лес. Самое лучшее, что можно было предпринять, чтобы избавиться от преследования бэтээра, – это выбрать склон покруче. Так Николай и поступил. Однако мотострелки спешились и начали настигать изрядно уставшую группу. Пархоменко в какой-то момент остановился, посмотрел на своих семерых разведчиков, потом на четверых мотострелков, развернулся и пошёл им навстречу. Его бойцы поняли всё мгновенно, угрожающе развернулись в цепь, демонстрируя готовность к драке. Теперь уже пришёл черед преследователей спасаться бегством, а группа не спеша удалилась в соседний распадок.
В следующем эпизоде изменено всё: имя героя, его место службы, звание и должность. Осталась только суть. Все совпадения случайны. Причины этого можно понять, прочитав историю до конца.
Начало лихих девяностых годов.
