– Гони, Ильич, два пузыря!
Любили иногда наши командиры поспорить на своих подчинённых. Как я догадался, это был как раз тот самый случай. Предметом пари стало добросовестное ведение командирами групп особых блокнотов, в которые записывались биографические данные на каждого солдата группы, фамилии и имена родителей, также могли указываться взыскания и поощрения. Сообразив, в чём тут дело, я прервал восторг комбата Пушкарского.
– Товарищ майор, разрешите обратиться? – спросил я Латаева.
– Ну? – буркнул в усы Владимир Ильич.
– Мне блокнот не нужен! – уверенно заявил я.
Оба комбата, удивившись такой наглости, посмотрели на меня, а я продолжал гнуть своё:
– Я и так всё помню.
– Диктуй, – ехидно скомандовал Пушкарский.
В течение нескольких минут мне пришлось, как школяру, продекламировать всё, что необходимо знать командиру группы о своих подчинённых. Настроения комбатов поменялись на прямо противоположные, а я был тут же отпущен довольным Латаевым на своё теплое, но уже остывшее местечко.
В действительности ничего сверхъестественного в этом не было. В каждой группе было в среднем около десяти человек. Из них большую часть составляли те, кто прослужил более шести месяцев, и оставалось заучить только вновь прибывших – два или три человека, а сделать это достаточно несложно.
Учебный процесс шёл своим чередом. Политзанятия и теоретическая часть некоторых предметов в холодных казармах сменялись тактико-специальной подготовкой в поле и воздушно-десантной – на продуваемом всеми ветрами «старте». Строевую подготовку проводили сержанты, а командиры групп, изображая методический контроль, мёрзли вместе с подчинёнными на плацу.
В разгар холодов пришло время батальонных учений по теме «поиск». Командир батальона сформировал группы, в том числе и во главе с сержантами, и немало меня порадовал тем, что я был призван изображать противника. Мне выделили двух бойцов из числа «вечно больных», автомобиль ЗИЛ-131, палатку без печки, надувной макет американской ракеты «Першинг», и я первым отправился в суровую зимнюю ночь.
Не стараясь особо запутать следы, я всё-таки распорядился водителю выключить фары, как только мы свернули с большака на просёлочную дорогу. Через пару часов езды остановились в небольшом распадке и разбили бивуак. Надувать макет я не стал, ибо было лень возиться на морозе с грудой прорезиненной ткани. Даже если бы комбат нас и проверил, что вряд ли, то наверняка промолчал, так как отсутствие выставленной «ракеты» только осложняло работу групп, что в конечном итоге было на пользу.
Оставалось только скоротать время до рассвета, иными словами, проспать в кабине машины. Тут водитель сообщил мне, что забыл заправиться. Пришлось его обматерить, но положения дел уже не исправить. Двигатель заглушили, так как в противном случае бензина на обратный путь не хватит. Единственное, что можно было предпринять, – это зажечь в кабине паяльную лампу. Как известно, при таком обогреве вполне можно угореть, поэтому пришлось опустить стёкла и спать, высунув голову наружу.
В таких мучениях и встретили рассвет. Единственный, кто нашёл «ракету», был старший лейтенант Хамзин. Позже он открыл мне секрет своего успеха. Как только Анвар вывел группу за пределы части, то увидел вдалеке машину, которая вдруг погасила огни. Смекалистый Хамзин всё сразу понял, и остальное было делом техники.
Укладка парашютов. Лето 1984 года. Слева – будущий кавалер орденов Ленина, Боевого Красного Знамени, Красной Звезды Хамзин Анвар
Старший лейтенант Загнойко остановился по ту сторону хребта, не дойдя всего метров семьсот. В ответ на моё сожаление он нагло заявил: «Андрюха, я знал, что вы там, но мне лень было подниматься. Ты ведь всё равно доложишь, что я тебя нашёл?» Саня, конечно, был прав. Иначе и быть не могло при нашей дружбе. Остальные группы и вовсе заночевали в кошарах и не особо утруждали себя поисками, за что получили взбучку от комбата. В особенности где командирами были сержанты.
1987 год, близ Кандагара
Из воспоминаний Хамзина Анвара Гумеровича:
«В начале октября 1987 года “хадовцы” обратились к нашему командованию за помощью в уничтожении этой группировки. Выбор комбата остановился на моей роте, и на следующий день для полусотни разведчиков началась предметная подготовка. Общее командование было поручено майору Удовиченко, а меня назначили его заместителем.
Изучив карту и местность, мы решили встретить “духов” в 4–5 км от Кандагара, в заброшенном кишлаке. Пройти мимо него они никак не могли – дорога была единственной.
23 октября, ближе к концу дня, через Кандагар прошла внешне самая обычная колонна: два затянутых тентами “Урала” в сопровождении двух “бэтээров”.
Едва успевшие проскочить по светлому времени машины остановились, как бы на ночь, на первом под Кандагаром посту советских воинов. “Духовские” наблюдатели, если они сидели на окрестных горочках, вряд ли могли что-нибудь заподозрить – таковы были общие правила для всех наших колонн.
Лишь с наступлением кромешной темноты начались превращения. Из кузова машин один за другим повылезали разведчики. Размяли затекшие ноги. После короткого ужина еще раз проверили оружие, подтянули снаряжение. Несмотря на небольшое расстояние до места засады – 7–8 км, шли почти четыре часа. Земля в этом районе буквально нашпигована минами – и своими, и чужими. Двигаться приходилось, руководствуясь каким-то особым чутьем, по крутым склонам, по неудобным участкам, где минировать никому в голову не придет. К полуночи вышли на последнюю горку. За ней весь в разбитых дувалах и заброшенных садах лежал кишлак Кобай.
Еще два часа ушло на прочесывание. И только потом лейтенант Саша Тура с группой в 20 человек остался прикрывать нас на этой горке. А мы с майором Удовиченко и 18 разведчиками спустились в кишлак и заняли два домика на окраине, между которыми шла дорога. План казался нам неплохим: бесшумно снять “духовские” дозоры, огнем из всего оружия уничтожить основные силы моджахедов, а затем уйти под прикрытие группы Саши Тура.
Рассвело в начале шестого, прошло еще около полутора часов, прежде чем мы увидели первых людей. Если бы не автоматы за их плечами… Я подтолкнул Бахадыра: “Давай, Наимов, действуй!”
Он и наводчик из ХАДа вышли из укрытия, приблизились к “духам” и заговорили по-афгански, приглашая подойти поближе к нашему домику. В мгновение эти двое были сбиты с ног, обезоружены и связаны.
То же самое было проделано и со второй парой “духовских” разведчиков. Не оказала сопротивления и третья пара. Но при обезоруживании следующего дозора один из “духов” остался на месте. Заподозрив неладное, он успел сорвать с плеча автомат и дать очередь.
