Но ничего другого, кроме злости на себя, же эта реакция не принесла.
Совсем ты, Беата, крышей поехала. Только что с одним целовалась, а теперь второй улыбается, и ты замечаешь, как он красив и так далее.
Хотя, наверное, не стоит быть к себе настолько суровой, хотя бы потому, что ВСЕ демоновы фейри красивы как черти, если такое сравнение в принципе уместно.
Девушками любуешься с тем же трепетным восхищением. Это красота стоит над низменными желаниями.
– Я смотрю, ты сегодня не настроена на полемику. Хорошо, Беа, я пропущу благородную беседу и скажу, что у меня к тебе есть предложение.
Я устроилась поудобнее и приготовилась внимать. Щас нам расскажут сказочку!
– Жги!
– Прямо так уж? – Невероятно длинные ресницы мужчины дрогнули.
– В переносном смысле, – поспешно уточнила я, вдруг забеспокоившись, что король спешно поедет крышей и подпалит свою сторону дома.
И совсем не известно, что случится с моей стороной.
– Как понимаю, это какое-то человеческое выражение. – Кэйр выпрямился и переплел свои длинные пальцы. – В общем, Беата, я предлагаю выпустить пряху в обмен на то, что ты будешь выпускать меня в сад.
О, как любопытно.
– А с чего ты вообще решил, что мне будет интересна эта сделка?
– Ты человек и ты женщина, – он сказал так, словно эти две характеристики объясняли совершенно все. – Ты склонна к состраданию. Потому да, я предполагаю, что тебе не безразлична судьба несчастной соплеменницы попавшей в мои коварные лапы.
Я с прищуром смотрела на собеседника. Он, с какой-то совершенно неуместной нежностью – на меня. Вот действительно, в данный момент было сложно придумать более неподходящее чувство!
Но если вернуться к его словам, то отпираться глупо. Кэйр прав.
– Допустим. Но меня несколько тревожит сад. Зачем тебе туда?
– Во-первых, я сижу в этом доме очень долго. И поверь, внутреннюю сторону холма изучил так, что она мне уже претит. А ещё… тварный мир – он какой-то совершенно особенный. В нем легче дышится. Ну и в заключение, у меня будет шанс работать с плетениями, а не просто создавать ткани.
– Отпустишь всех прях, – решительно заявила я.
– Нет, – в прозрачных голубых глазах сверкнула сталь. – Это даже не обсуждается.
– Тогда и сад не обсуждается! – Я тряхнула головой.
– Беата, дело не в том, что я жуткий злодей! – Наконец-то на лице фейри появились какие-то эмоции. – Я Плетущий. Мне нужны нити, и я не умею создавать их сам. Пряхи всегда со мной. Так было с зари времен.
– Тогда ты обратишь их обратно в девушек.
Король поморщился.
– Они начнут требовать.
– Чего?..
– Любви.
На лице мужика было написано такое страдание, что я даже расхохоталась. Спустя минутку, вытирая с уголков глаз выступившие слезы, я проговорила:
– Слушай, а чего ты хотел? Ты же их одурманиваешь, они сюда сквозь сотни километров рвутся как раз за этим делом. Осчастливь девушек, тебе жалко, что ли? Тем более ты там сидишь весь заключённый и одинокий.
– Это пряхи, – с каким-то совершенно нечитаемым выражением лица проговорил король. – Для меня трогать прях в интимном плане немыслимо. Все, что я могу – духовный уровень отношений.
Я очень сочувственно посмотрела на мужика.
– Бедняга.
– В смысле?
И он осекся. Видимо, до дивного лорда дошло, по какому поводу я ему сочувствую. К чести короля, он не стал орать или вылезать из зеркала и доказывать свою состоятельность, прямо не вынимая меня из кресла. Просто мягко сказал:
– Беа, ты не так все поняла. Пряхи – мой инструмент. Они должны быть невинны.
Да, точно, Элайза же говорила, что они девственницы…
– Хорошо-хорошо, – я даже подняла ладони в знак капитуляции. – Как скажет ваше величество.
– Отлично. – Судя по мрачной морде, я уже не виделась своему соседу милой девочкой. – Так что ты думаешь о сделке?
Я прикусила губу и неопределенно повела плечами, от чего коса змеёй переползла с бока на грудь, и ракушка закачалась, заискрилась камнями на солнечном свете.
Мне нужно посоветоваться.
Хотя бы с Айкеном. И с книгой!
Если честно, то вопрос уже практически решен, но, как я уже знаю, верить королю на слово – так себе занятие. С него нужно взять слово. То самое правильное обещание, которое он будет вынужден сдержать.
– Я дам ответ чуть позже.
Кэйворрейн не ответил. Он пристально, не сводя глаз, смотрел на украшение, вплетенное Элроем в мои волосы.
– Как это произошло? – резко и отрывисто спросил узник темной стороны, медленно поднимаясь из кресла.
Это выглядело… жутко. Словно все тени из углов комнаты разом метнулись к нему и теперь льнули, как самые верные возлюбленные. Скользили пальцами-щупальцами по одежде, растекались пленкой по коже, затеняя ее.
– Что? – напуганная произошедшими метаморфозами, спросила я.
– Как он отдал тебе раковину и почему ты ее приняла?! Нарвины нельзя брать, не понимая, что это!
Так… все же нельзя было доверять фейри даже один волосок, не говоря уже о всей голове.
– Сегодня. А что это значит? И что такое нарвин?!
– То, что он тебя выбрал. А ты пообещала подумать, – мрачно ответил король в зазеркалье, проигнорировав второй вопрос. – Нельзя принимать подарки от фейри, Беата, особенно нельзя позволять им становиться частью себя. Ты уже дарила ему что-то в ответ?
– Нет.
– И не дари, если не хочешь дать согласие на то, чтобы он касался тебя так, как он этого хочет. Шел за тобой, куда захочет. Был рядом столько, сколько захочет.
– Так… ничего не поняла! – Я невольно вцепилась в волосы и даже начала искать на диковинном украшении завязку, которой оно крепилось к косе.
– Поздно, – махнул рукой Кэйр. – Теперь ты уже ничего не изменишь. Но Элвенрой, смотрю, по прежнему любит риск… я ни разу не слышал, чтобы нарвины дарили смертным. Это признание для наших, волшебных возлюбленных. И если он пошел на это, значит ему что-то от тебя нужно, Беа. От хозяйки светлой стороны. От дома.
– У тебя тоже ракушка есть?
– У меня он выглядит иначе, – покачал головой Кэйворрейн. – В общем, я предупредил, Беа. Не дари ему ничего в ответ, тем более не дари важные для себя вещи. А он станет просить, о, несомненно…
– Спасибо за совет.
– На этом все. – На лице короля было явно написано, что ему резко расхотелось пудрить мне мозги дальше. – Я приду к тебе вечером и спрошу о решении. Надеюсь, оно будет верным.
