И где-то совсем глубоко – отголосок прежней, большой, светлой и чистой… дури. Потому что по дороге я таки посмотрела на себя в зеркало. Мельком, но посмотрела, привычно обегая отражение взглядом – не растрепана ли, правильно ли одета… Рефлексы так быстро никуда не деваются, это факт…
Глубоко вдохнув и облизав пересохшие губы, я распахнула дверь и холодно произнесла:
– Здравствуй, Патрик.
Не буду врать – эта картина приходила мне в голову не раз. Ровно до того момента, как я провела первую ночь в этом доме. Точнее, в норе брауни… Ну а какая женщина не будет представлять, как ОН стоит у ее двери с повинной головой, поджатым хвостом и букетом роз? Как ОН умоляет вернуться, кается в грехах и с болью сообщает, что не может жить без тебя, единственной и незабвенной… ну и так далее.
Хотя в случае с Патриком Кларком такие мечты были нереальны уже потому, что этот человек никаких грехов за собой не ощущал по определению. Слишком великолепен. И при этом отличный манипулятор. Никому и никогда до Патрика не удавалось меня подмять! Мы прожили вместе больше года, и все это время я была такой зайкой, что собственные родители бы не узнали. Великолепный мужчина принимал заботу и восхищение как должное, снисходительно чесал меня за ушком и даже признавал, что я не совсем бездарна…
Так что о поджатом хвосте не шло и речи.
– Здравствуй, Беа.
А вот поджатые губы – это да!
На лице моего бывшего мужчины было буквально написано: ради тебя, идиотки, я, великий и прекрасный, был вынужден ехать в эту глушь, а ты держишь меня на пороге и не падаешь в обморок от счастья!
Ну вот так, да. Не падаю.
Патрик окинул меня оценивающим взглядом и уже открыл было рот, но воздержался. Только губы еще сильнее поджал.
Да, дорогой, я в шортах! Хотя, конечно, должна была ждать тебя каждый день в приличном платье и с накрашенными губками. И не помнить ни единого твоего слова из того скандала, который ты устроил, узнав, что заказ отдали мне. Особенно высказывания о том, каким именно путем я, полная бездарность, этого добилась…
– Я хотел написать тебе, но решил, что лучше поговорить в реале. А ты забралась в такую глушь… Еле нашел!
Выверенное движение головы, отбросившее со лба прядь волос. Обаятельная улыбка. И в глазах растет недоумение. Ну извините. Расцветать от счастья и кидаться на шею у меня и в мыслях нет.
– Понимаю, ты удивлена… Но видишь ли, Беа, я ведь приехал по делу! Думаю, ты будешь удивлена еще раз, причем приятно удивлена! – заявил он, протискиваясь мимо меня в дом. – Ужасная дорога! Я успел проголодаться!
– Чай будешь? – ровно спросила я, страшно сожалея о своем хорошем воспитании.
– Конечно! – облегченно отозвался Патрик и заозирался. – Какой прелестный старый дом… Но жизнь затворницы не для тебя, дорогая. Согласись, в этой глуши…
Продолжая разглагольствовать, он прошел вслед за мной на кухню и резко умолк. Сюрпри-и-из!
Впрочем, я и сама испытала изрядный шок.
Кэйр, разумеется, никуда не ушел. Но с первого взгляда я его и не узнала.
За столом сидел молодой человек самого обычного вида. Джинсы, черная футболка с изображением какой-то рок-группы, собранные в хвост волосы… Очень симпатичный, но не более того. Я хмыкнула и широким жестом указала столбом стоявшему Патрику на табуретку.
– Доброго вечера, мистер! – радушно сказал мой узник и представился: – Я сосед Беаты, Кэйр. Ваш визит прервал наш ужин. Присоединяйтесь, прошу!
– Патрик Кларк, – сообщил Патрик, отмирая. – Сосед, говорите? Очень… приятно.
– И я рад знакомству! – покивал король Неблагого двора, всем видом демонстрируя дружелюбие. – Ох! Что ж вы так неаккуратно…
Я подскочила к севшему мимо табуретки бывшему и, помогая ему подняться, краем глаза заметила Айкена, отпрыгнувшего от стола. Хм… А мой гость явно не понравился брауни…
Сконфуженный Патрик отряхивал штаны и косился на мнимого соседа. Хотя почему мнимого… Он ведь действительно сосед! Моя половина светлая, его половина темная…
– Прошу прощения… – мямлил бывший. – Не привык, знаете ли, к такой мебели…
– Да что вы! – замахал руками дивный лорд. – Вы человек городской, что тут извиняться! В нашей глуши все по-простому, по-деревенски…
Понятно. Подслушивал…
Я загремела кастрюльками – как бы то ни было, а гостя следует кормить. И какое на самом деле счастье, что Кэйр не ушел! Разговаривать с бывшим мне не хотелось от слова «совсем». Ни по делу, ни без дела. Да и какое у него может быть ко мне дело?..
Выяснив, что всю еду мы с его ушастым величеством слопали, я развела руками и сообщила:
– Чай и плюшки. Еще сыр, кажется, есть…
– Сыр подойдет, – благосклонно согласился Патрик.
– О-о-о, вы не пожалеете, мистер Кларк! – немедленно вмешался король. – Айке… Мы все здесь закупаемся у тетушки Молли, ее корова – это просто волшебное существо!
– В самом деле? – хмыкнул Патрик. – А вы уверены в чистоплотности вашей тетушки? К тому же я совершенно отвык от домашней еды! Не нужно сыра, Беата.
– Нет-нет! – возразил мой милый сосед. – Вы просто обязаны попробовать!
– Я выпью чаю и съем булочку, – вздохнул Патрик. – А потом мы… Беа! У тебя что – нет нормального сахара? Подай, пожалуйста. Ты же знаешь, что я…
Но я не успела даже рот раскрыть.
– Так вот же он, – Кэйр, невинно хлопая ресницами, указал на сахарницу.
И да, в ней уже лежал кусковой сахар. И щипчики присутствовали. Экий сервис, однако! И кого ради?..
В ответ на мой злобный взгляд король подмигнул и продолжил светскую беседу с гостем:
– А вы кто будете по профессии, мистер Кларк?
– Я художник, – скромно сообщил Патрик. – Скоро в Дублине откроется выставка, на которой будут мои последние картины.
– Как интересно! – восхищенно воскликнул сосед.
Патрик подвинул к себе налитую мной чашку, взялся за щипчики… и из его пальцев с шипением выскользнули две крошечные змейки.
– Ай!
– Что такое? – взволнованно спросил Кэйр. – Ох, как вы неловки… Ну да ничего, позвольте, я помогу!
Бывший с выпученными глазами уставился на руку соседа, спокойно взявшую упавшие на стол щипчики. Зажмурился. Потряс головой.
– Устал, – сказал он с недоумением.
– К нам не так-то просто добраться! Ужасная дорога! – подхватил Кэйр, накладывая ему в чашку сахар. – Трех кусочков достаточно?
– Да-да, благодарю!
Патрик схватился за чашку и попытался отпить. Но чай, попирая все законы физики, потек не к его губам, а в другую сторону – вверх! Я с трудом сдержала хихиканье и невинно указала:
