Книга Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг., страница 44. Автор книги Владимир Хутарев-Гарнишевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.»

Cтраница 44

Однако ключевым вопросом оставалась отставка начальника отделения, на защиту которого встал сам Драчевский, работавший с ним с 1909 г. Градоначальник всеми силами пытался сопротивляться разгрому охранного отделения, убеждал Джунковского в том, что тот не имеет права ревизовать отделение, а на требование замены начальника прямо отвечал, что не может отвечать за безопасность в столице в случае увольнения фон Котена [436]. Джунковский любой ценой желал убрать Михаила Фридриховича, но формально начальника охранного отделения он мог снять только с согласия градоначальника. Процесс отставки затягивался. В конце концов Котен сам написал рапорт об увольнении из рядов жандармерии по болезни. Драчевский настоял на присвоении полковнику звания генерал-майора и выделении солидной пенсии [437]. Командир корпуса жандармов немедленно 14 февраля 1914 г. приказом по ОКЖ № 60 отстранил фон Котена от должности с прикомандированием к штабу и направлением в двухмесячный отпуск, а 11 апреля было получено высочайшее согласие на его окончательное увольнение из корпуса [438].

Одновременно с сокращениями агентуры в Петербурге Джунковский взялся за всю империю. 12 января 1914 г. Белецкий по его указанию подписал циркуляр № 165514 об изменениях в комплектовании филёрских отрядов. Если ранее на самые ответственные участки работы внешнего наблюдения привлекали жандармских унтер-офицеров как более обязательных и опытных по сравнению с вольнонаемным филёрами, то теперь эта практика воспрещалась. Циркуляр требовал к 1 апреля уволить из филёрских отрядов всех унтер-офицеров. Их было разрешено привлекать эпизодически, «по отдельному случаю» [439]. При этом проводилось общее сокращение числа филёров в империи, вводились особые штаты наружного наблюдения. Согласно им, всего во всех губернских жандармских управлениях и розыскных пунктах страны должно было служить не более 747 агентов-филёров (для сравнения: ранее в одной столичной охранке их было 135). При этом в крупных и стратегически важных городах, таких как Санкт-Петербург, Москва, Севастополь, Кронштадт и Ростов-на-Дону, должно было быть не более 10 филёров на ГЖУ [440]. Даже учитывая, что в Москве и Петербурге оставались охранные отделения со своими штатами филёров, 10 человек было числом крайне мизерным, так как охранное отделение работало в основном в городе, а ГЖУ – в уездах губернии. Таким образом, на уезд приходилось по 1–2 агента наружного наблюдения. В то же время на не столь важные ГЖУ, так же как Иркутское, Тифлисское, Лифляндское, Киевское, предполагалось выделить от 24 до 30 агентов наружного наблюдения. Даже в Перми, Баку и Енисейской губернии филёров было больше, чем в столицах. Наименьшее число сотрудников наружного наблюдения выделялось на Подольскую и Волынскую губернии – 8 и 9 человек соответственно. Это при наличии австрийских шпионов в этих губерниях, не говоря уже о революционном движении, работе польских и украинских националистов.

Через две недели после отстранения фон Коте-на от должности начальника Петербургской охранки, 28 января 1914 г. Джунковский наконец-то смог добиться увольнения директора департамента полиции Белецкого. Еще ранее был уволен вице-директор Виссарионов. Весной 1914 г. некогда грозный Особый отдел был упразднен, а его дела были переданы вновь создаваемому 9‐му делопроизводству. Несмотря на сохранение тех же функций, политический вес подразделения резко снижался. Этим переименованием Джунковский еще раз давал понять о своем отношении к политическому сыску.

Итоги преобразований

Реформаторская деятельность Джунковского завершилась весной 1914 г., несмотря на то, что он находился на своем посту по август 1915 г., то есть больше года. Даже разработанный подполковником Энгбрехтом к декабрю 1914 г. «Наказ по ведению политического сыска», содержавший новые правила и инструкции, касавшиеся ведения внутреннего и наружного наблюдения, составления жандармской отчетности, был отложен без вынесения по нему окончательного решения [441]. Вероятно, приостановление преобразований было связано с окончательным провалом реформы полиции и прекращением заседаний комиссии Государственной думы по этому вопросу. Товарищ министра исчерпал возможности для реформирования сыска при помощи указов и циркуляров, а системная реформа провалилась.

В историографии высказывалось мнение, что Джунковский был продолжателем столыпинской линии во внутренней политике [442]. Исследователь Дунаева пишет, что Джунковский оценивал Столыпина «как национального лидера и одобрял курс его реформ, направленный на строительство правового государства и гражданского общества… Джунковский в своей деятельности в полной мере воплотил стратегическую линию политики Столыпина» [443]. С этим невозможно согласиться: Столыпин был сторонником функционирования мощной сети охранных отделений и секретной агентуры, в то время как Джунковский нанес серьезный урон этой системе; по инициативе Столыпина был составлен законопроект реформы полиции, в который Джунковский внес серьезные концептуальные изменения; в правление и с ведома Столыпина была создана военная агентура, которую распустил Джунковский; Столыпин конструировал третьеиюньскую политическую систему, выступал активным игроком в своем взаимодействии с Государственной думой, губернаторами, верховной властью, а Джунковский, наоборот, пытался встроиться в эту систему путем последовательных уступок губернаторам, военным, оппозиционным парламентариям. Главным его принципом был вышеупомянутый принцип бюрократического лавирования.

Преобразования Джунковского представляют собой единый комплекс мер по переведению управления империей из режима усиленной охраны в режим регулярного мирного правления. Не понимая сути сложившегося политического момента и плохо зная природу революционного движения, Владимир Федорович искренне полагал, что страна прошла полосу потрясений и России больше не грозит революция. По меткому замечанию вице-директора департамента полиции Кафафова, «девизом Джунковского было известное, оставшееся от турецкой кампании 1877 г.: „На Шипке все спокойно“. Не веря запугиваниям Белецкого о надвигавшейся угрозе – революции, Джунковский утверждал, что все эти страхи есть результат трусости, что страна переживает мир и тишину, и под заранее придуманные трафареты он подгонял работу политической полиции» [444].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация