Начиная с ноября – декабря 1916 г. нарастало число оставшихся безнаказанными волнений среди солдат, отправлявшихся на фронт, разгромов железнодорожных эшелонов, вокзалов и лавок торговцев. Было две причины неспособности властей решить эти проблемы: малочисленность жандармско-полицейских сил и отсутствие дружин охраны, которые прежде служили для поддержания порядка. Эти дружины были сняты с охраны железных дорог и полосы отчуждения и направлены на фронт
[693].
В целом стоит отметить, что работа управления была налажена довольно посредственно. Во многом это было следствием значительной нехватки офицерского состава, а тыловые ЖПУЖД с неохотой отдавали хорошие чины. Поэтому, несмотря на усилия Оже де Ранкура, аварии продолжались вплоть до самой революции: последнее крушение военного поезда в регионе имело место 23 января 1917 г.
[694] На ведение уголовного и политического розыска управлению выдавалось всего по 250 руб. в месяц
[695]. Эта сумма была явно недостаточна для организации работ. Жандармы жаловались на отсутствие даже вестовых и элементарной прислуги, технического персонала. Нанимать же местных жителей, граждан государства-противника, и доверить им доступ к оружию, секретным документам и личным вещам жандармы не решались
[696]. При этом казенная прислуга, согласно приказу по армии, жандармским чинам не была положена. Проблема была и в обеспечении сотрудников управления квартирными, так как в самом ОКЖ денег на квартирное довольствие для ЖПУЖД Галиции не было, а местное военное начальство не торопилось обеспечивать их жильем
[697].
Зачастую из-за нехватки сотрудников даже начальникам отделений приходилось одновременно работать и в составе ЖПУЖД Галиции, и в армейских структурах. Так, ротмистр Н. А. Кравец, руководивший железнодорожным жандармским отделением на станции Тарнов, одновременно являлся военным цензором 3‐й армии
[698]. В конце января 1917 г. начальник штаба ОКЖ Никольский констатировал значительную нехватку офицеров для данного жандармско-полицейского управления
[699]. В сентябре 1916 г. командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов, заинтересованный в нормальном функционировании транспортных артерий, пытался помочь ЖПУЖД Галиции, распорядившись выделить 100 армейских унтер-офицеров из числа негодных к строевой службе, однако фактически на пополнение было направлено лишь 29 унтеров, половина из которых не были даже нормально снабжены
[700]. По состоянию на 2 декабря 1916 г. из 14 положенных по штату офицеров в управлении состояло 9, а из 207 унтеров – всего 140, то есть некомплект составлял 32 %. А зона их обслуживания распространялась на 76 станций
[701].
Весной-летом 1915 г. русская армия стала отступать. В октябре обсуждалась возможность роспуска ЖПУЖД Галиции. Приказом от 20 октября № 326 по Отдельному корпусу жандармов управление должно было быть распущено, и его офицеры получили назначения на различные железные дороги империи
[702]. Однако Оже де Ранкуру удалось в своем докладе от 4 ноября 1915 г. убедить главкома Юго-Западного фронта в необходимости сохранения управления на случай повторного наступления на Западной Украине
[703]. ЖПУЖД было сохранено и функционировало в сокращенном составе: 49 сотрудников обслуживали 11 железнодорожных станций
[704]. После Брусиловского прорыва ЖПУЖД вновь заработало в полную силу. В его составе были сформированы 4 отделения (Днестровское, Коломейское, Тарнопольское и Черновицкое), а также Подволочиский пункт.
В ходе Брусиловского прорыва, с 22 мая по 31 июля 1916 г., российская армия захватила всю Волынь, большую часть Буковины и значительную часть Галиции. Уже 11 июня начальник канцелярии по гражданскому управлению А. А. Лодыженский предложил в письме начальнику штаба Ставки более серьезно подойти к вопросам организации оккупационной администрации, чем это было при первом занятии этих областей в 1914 году. «Управление таким краем, как Галиция и Буковина, стоящим в смысле культуры во многих отношениях значительно выше соответствующих местностей Российской империи – задача весьма сложная… обойтись силами, подобными тем, которые намечаются для назначения во вновь занятые турецкие области, где население не избаловано и соотношения гораздо проще. Все это приводит к мысли о том, что в штаты Галицийского управления придется включить лиц, имеющих достаточный опыт и знания. Главные же качества, которые необходимы для будущих администраторов, как крупных, так и мелких, – это честность, порядочность и здравый смысл»
[705].
Лодыженский предлагал в помощь новому военному генерал-губернатору привлечь опытных губернаторов из внутренних областей империи, доверив им кадровую политику и разработку нового Положения об управлении занятыми областями. Во избежание вакханалии бесправия, творившейся от переизбытка власти в первой оккупационной администрации, надворный советник посчитал уместным полностью удалить военных от занятия средних и низших административных должностей, а командируемых МВД чинов подвергнуть тщательной проверке
[706]. Называя военно-полицейский режим первого генерал-губернаторства «отбросами нашей имперской администрации», автор записки не был далек от истины.
На самом деле за спиной Лодыженского стоял, безусловно, главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта А. А. Брусилов, за 5 дней до этого также изложивший М. В. Алексееву свое видение ситуации. Позицию генерала можно изложить в простой формулировке: никаких реформ, особенно политических, в Галиции до окончания войны проводить нельзя; единственная задача оккупационной администрации состоит в том, чтобы обеспечить войскам спокойный предсказуемый тыл посредством поддержания законного порядка и комфортного существования для местного населения. Брусилов категорически не хотел видеть на посту военного генерал-губернатора креатуру своего предшественника на посту командующего фронтом генерала Н. И. Иванова – графа Г. А. Бобринского. Последний не оставлял надежд вновь возглавить Галицию и еще до начала наступления русской армии успел составить обновленный проект административного устройства. Брусилов создал специальную комиссию по рассмотрению этого проекта с участием Бобринского и прикомандированного к своему штабу доверенного генерала В. Е. Бух-гольца. Комиссия ожидаемо раскритиковала проект. Однако для отстранения от управления Галицией Бобринского требовалось больше, чем воля Брусилова. Заручившись поддержкой Лодыженского, чей отец был видным октябристом и членом думской комиссии по военным и морским делам, он смог добиться и поддержки Алексеева. Начальника штаба не устраивал не столько Георгий Александрович Бобринский, сколько его троюродный брат граф Владимир Алексеевич, который привносил в управление краем несогласованную с армейским командованием политическую составляющую. Интересно, что В. А. Бобринский в начале войны успел без особых нареканий послужить в штабе 8‐й армии у Брусилова, что делает несколько странным негативное отношение к нему главкома. Алексееву удалось убедить Николая II отказать Г. А. Бобринскому вновь возглавить оккупационную администрацию Галиции, «имея в виду необходимость лица твердого характера, не склонного поддаваться постороннему влиянию»
[707]. Видя возможную перемену в руководстве Галицией, в ситуацию попытался вмешаться МИД. С. Д. Сазонов, имевший определенное влияние на оккупационную администрацию в Турции, решил поставить в Западной Украине своего человека – А. В. Кривошеина, но кандидатура гражданского чина, к тому же лица политизированного, не была принята Ставкой
[708]. Император доверил назначение кандидатуры нового генерал-губернатора лично Брусилову. Главкоюз немедленно предложил 62-летнего генерала Ф. Ф. Трепова
[709], занимавшего в 1908–1914 гг. должность Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора и хорошо осведомленного о политических и экономических реалиях этих земель. Сложилась ситуация, сходная с занятыми областями Турции, – в обоих случаях власть решила доверить выбор генерал-губернатора командующему фронтом. Однако из-за бюрократических проволочек назначение Трепова, согласованное с императором в июне, было официально объявлено приказом лишь 4 октября 1916 г.
