Алиса отпустила его руку и попятилась.
– Спокойно, Тес, спокойно.
Вздумай он вырезать ей сердце, она не смогла бы ему помешать, куда уж ей тягаться с этим ножом в такой ручище. Лучше держаться подальше, и Алиса, вскинув руки и не сводя глаз с Тесака, продолжила пятиться. На его рубашке расплывались пятна свежей крови.
– Дженни, – повторил он и начал напевать. – Русалочка моя резвится в волнах, моя Дженни.
Он вдруг пошатнулся, зацепившись за шипы рукавом. У Алисы перехватило дыхание, но розы не стали его опутывать, просто вились вокруг. Тесак освободился от шипов и, спотыкаясь, побрел вперед.
И тут послышался голос. Чей-то невероятно прекрасный певучий голос. Тесак тоже навострил уши, замер, повернув голову туда, откуда раздавалась песня.
– Сюда, – сказал он и помчался к ближайшему повороту в лабиринте, в нескольких шагах от них.
– Тесак, – закричала Алиса и припустила за ним, поражаясь, откуда только у него берутся силы. Он скрылся за следующим поворотом, только пятки сверкнули, и она изо всех сил старалась не отставать.
– Тесак!
Голос все пел, слишком приятный для настоящего и какой-то… «И вовсе не такой уж приятный», – подумала Алиса с детским упрямством… Несмотря на всю красоту, в голосе слышалось что-то зловещее. Алиса свернула за угол, где в последний раз промелькнул Тесак, и оказалась на пересечении двух дорожек.
– Тесак! – позвала она снова, бросаясь во все стороны, но так ничего не обнаружив. Тесак словно испарился.
Голос умолк.
От накатившей паники у нее свело живот, защемило сердце и совсем пересохло во рту. С тех пор как Тесак позвал ее через мышиную нору, она еще никогда не оставалась в одиночестве, без него. Как ей быть без Тесака? Как выкручиваться?
«Найди его, балда», – раздался в голове строгий голос, подозрительно похожий на Чеширского. Только этого не хватало – собственное воображение начинает подражать этому отвратительному типу. «Пораскинь мозгами и найди».
– Но как? – спросила она вслух, в панике озираясь кругом.
На траве не осталось никаких следов, ничего, что помогло бы определить, куда он направился. Солнце палило пуще прежнего, даже с закрытыми веками перед глазами мелькали темные пятна, а с открытыми – ярко-желтые.
Она провела руками по лицу, щурясь от ослепительного света, и опустила взгляд, чтобы дать глазам передышку. Возле ее правого ботинка на травинке переливалась крохотная красная капелька, словно маленький рубин, усыхающий под палящими лучами до коричневого пятнышка.
Алиса упала на четвереньки, склонившись над землей, и принялась разглядывать траву, пока не заметила еще одну подсыхающую капельку. Тогда она, как щенок, вынюхивающий угощение, припала носом к траве и поспешила вперед по редким красным пятнышкам, ведущим к повороту направо. Вскоре, убедившись, что Тесак направился именно туда, она снова вскочила на ноги.
Сперва Алиса припустила бегом, но от навалившейся усталости и жажды надолго ее не хватило. Она чуяла, что Тесак в беде, но была уже не в силах заставить себя двигаться быстрее.
«Поторапливайся, Алиса, быстрее, быстрее».
Она добралась до очередной развилки и снова припала носом к земле. Рубиново-красная кровь здесь кровь была посвежее, и в душе ее затеплилась надежда. Может, он не так далеко ушел. Может, его еще можно спасти.
«Но пение-то прекратилось».
Ее беспокоило, что пения не было слышно. Алиса предполагала, что этим пением их заманивали в ловушку. Если «она» – Алисе почему-то казалось, что это «она», хотя могла быть и черепаха, почем знать – замолчала, значит, добилась своего. Не дай бог, это Тесак!
Впереди оказался поворот, Алиса свернула за угол и остановилась, вытаращив глаза.
Перед ней простирался огромный водоем, больше пруда, но поменьше озера, с такой ярко-голубой водой, что резало глаза. Алиса почти ощущала вкус этой воды во рту, ей захотелось нырнуть туда, погрузиться с головой и утонуть.
На островке посреди озера стоял крохотный домик в полосочку, бело-розовый, как мятный леденец. Вокруг не было ни души, Тесака она тоже не увидела.
– Тесак! Тесак! – закричала Алиса.
Потом она кое-что заметила. На берегу у самой воды лежал ворох перепачканной одежды, но больше всего ее встревожило оружие, сваленное сверху. Там же лежал и топор. Алиса не верила своим глазам – Тесак бросил свой топор.
Присев на берегу, она стянула ботинки, штаны и куртку, оставшись в одной мешковатой рубахе, и с ножом в руке зашла в воду.
Холодная вода приятно освежала. Алису вновь неодолимо потянуло погрузиться в озеро на самое дно, и она потрясла головой, стряхивая наваждение.
Тесак явно попал в беду, иначе он откликнулся бы на ее зов. И все же она колебалась. Алиса не умела плавать. За последние десять лет она оказалась в воде лишь однажды, когда они с Тесаком прыгнули в вонючую реку, спасаясь из охваченной огнем лечебницы. Она знала, что надо отталкиваться ногами и грести руками, но как удержаться на плаву? И еще это непреодолимое желание погрузиться на дно! Озеро наверняка зачарованное, и Алиса сомневалась, что ей хватит упорства доплыть, не поддавшись порыву нырнуть.
«Надо добраться до Тесака», – подумала она. Собрав силу воли в кулак, она сосредоточилась на единственной цели, надеясь, что этого хватит, и двинулась вперед.
Казалось, что из воды вот-вот появится какое-нибудь ужасное зеленое чудовище с длинными цепкими щупальцами или дракон в серебристой чешуе с острыми как бритва клыками. Такие чудовища были у нее в детских книжках с картинками. Но кроме самой Алисы ничто не нарушало безмятежную водную гладь.
В голове ее прочно засела только одна мысль— «Тесак». Вскоре вода дошла до колен, потом до бедер… вдруг дно исчезло из-под ног, и она с головой ушла под воду.
Обрыв возник так неожиданно, что она не успела даже вдохнуть. Вода сомкнулась над головой, такая чистая и освежающая после палящего над лабиринтом солнца. Но дышать было нечем, в груди саднило, и она, едва сдерживаясь, чтобы не наглотаться воды, камнем пошла ко дну.
Она открыла глаза под прозрачной абсолютно спокойной водой, до дна оставалось совсем недалеко.
Дно было усыпано скелетами.
И тут Алиса изо всех сил замолотила ногами по воде, устремившись вверх, подальше от этих разбросанных на дне костей, не желая стать очередной жертвой той твари, что обитала в полосатом домике.
Барахтаясь у поверхности, ей едва удавалось высунуть нос из воды. Домик был почти рядом, до него оставалось проплыть совсем немного, только еще чуть-чуть продвинуться вперед. Она поплыла, хватая ртом воздух, захлебываясь сладкой, восхитительно вкусной, как лимонад в летний денек, водой. И тут снова мелькнула мысль о том, как хорошо на дне.
«Тесак, – напомнила она себе, и продолжала твердить. – Тесак, Тесак, Тесак».
