Анна повернула ноутбук к нему, чтобы он смог рассмотреть фотографию молодого человека — смуглого, полуголого, покрытого таким слоем татуировок, что их оказалось куда больше, чем свободной кожи. Взгляд у молодого человека был удивленный и растерянный, будто он вообще не понимал, что его снимают.
— Педро Родригес Фильо, — представила Анна. — Он же — Матадор. Вот тебе пример реального «убийцы убийц», а не голливудской помадки с запахом ванили. За свою жизнь убил больше семидесяти человек.
— Солидно! — присвистнул Леон.
— Сам он, однако, утверждает, что убил больше сотни, но с семьюдесятью все более-менее ясно. Вот это куда более реальный пример того, за кем мы охотимся, чем киногерой. Хотя что-то общее с сериалом у него есть… Так, отвлеченно. У киношников, насколько я помню, маньяк стал маньяком, потому что искупался в крови матери — достоверность прямо зашкаливает.
— Зато драматично и зрелищно. А в реальности что?
— В реальности у Фильо было два фактора, которые вполне могли повлиять на его дальнейшую судьбу. Один из них — это генетическая предрасположенность. Его отец был буйным и агрессивным. Второй фактор вытекает из первого: еще до рождения Фильо его отец так сильно избил мать, нанося удары в том числе и по животу, что младенец появился на свет с травмой головы. В случае с тем, кого мы ищем, тоже наверняка есть некое изначальное условие… То, что заставило его выбирать именно преступников.
— Хорошо хоть со мной не сравнила! Я, считай, тоже немало времени посвящаю охоте на преступников, хотя с профессиональной точки зрения не имею к ним отношения.
Это было шуткой лишь наполовину. Сейчас Леон не мог сказать, что его так уж терзает груз прошлого. Но не мог он и закрыть глаза на все те годы, когда старший брат твердил ему про «дурную кровь». Когда, взрослея, постоянно слышишь, что у тебя есть все шансы стать чудовищем, радости это не добавляет.
Да и потом, Леон начал замечать в себе кое-что… настораживающее. Когда он преследовал преступников, он испытывал определенный азарт. Его порой не пугало то, что привело бы в ужас любого другого человека. Это ли не повод задуматься?
Но каждый раз, когда это начинало всерьез его беспокоить, он напоминал себе, что Анна присматривает за ним. Да она первой заметит, если что-то пойдет не так! Ну а Дима с его мнением может не выпендриваться. Он, конечно, врач — но на его способности к психоанализу это никак не сказывается.
Вот и теперь Анна бросила на него укоризненный взгляд:
— Не сравнивай себя с серийными убийцами, сколько можно тебе повторять? Поверь мне, какие бы мелкие вспышки радости от охоты ты ни ощущал, ты понятия не имеешь, что такое жажда убийства.
— Ты так во мне уверена?
— Больше, чем в себе самой. Тот же Фильо с детства отличался агрессией. Это взрослые учатся такое скрывать или хотя бы маскировать. Детей читать проще… Он был готов убить в тринадцать лет, просто не получилось, сноровки не хватило. А так у него было все просто: повздорил с родственником — попытался запихать под пресс. Ты хоть раз пытался Диме шею свернуть? Подозреваю, что поводы он давал.
— Не смешно, — сухо отметил Леон. — Ну, подраться я был не дурак в любом возрасте…
— Подраться и убить — не одно и то же. Фильо сумел убить уже через год. Прямо посреди улицы, на глазах у толпы взял ружье и застрелил заместителя мэра. И уже тогда он начал оправдывать себя. Есть такие убийцы, которые сразу выстраивают для себя четкую мотивацию и с ее помощью оправдывают себя, освобождают от грехов и не терзаются муками совести, свойственными некоторым другим преступникам.
— Чем же четырнадцатилетний пацан мог оправдать убийство мэра?
— Заместителя мэра, но не суть. Тем, что этот самый заместитель обидел отца Фильо, обвинив в преступлении, которое тот не совершал. Папаню уволили за то, что он якобы крал продукты из школы, где числился охранником. Фильо был о своем родителе невысокого мнения, но с таким обвинением не согласился и решил проблему радикально. Потом он, кстати, успел пристрелить охранника, который на самом деле крал продукты.
— Значит, уже в детстве этот Фильо сел…
— Не сел, — покачала головой Анна. — Забыла сказать тебе: все это имело место в Бразилии примерно в семидесятых годах. Там отношение к преступлениям и законам иное, даже если речь идет об убийстве. Фильо убил двух человек и сумел скрыться в трущобах, его не поймали. Даже само его прозвище Матадор — по-русски получается красиво. Но полностью оно звучит как «Педриньо-Матадор», что можно перевести как «Петя-Убийца». Короче, даже к тому, что он пристрелил двух взрослых мужчин, отнеслись с легкой насмешкой.
С насмешкой, которая наверняка поощрила самого Фильо, Леон видел, к чему она клонит. Но по-настоящему важным здесь было другое… Мальчишка убил — неловко и глупо. То, что он не попался, можно считать дурным везением, никакого особого таланта у него не было.
И это нормально для первого убийства. Вопрос в том, как его совершил нынешний маньяк и как сумел остаться незамеченным.
— Значит, ты считаешь, что наш Матадор агрессивен, почти как Фильо? — спросил Леон.
— Матадор, значит… Ладно, пусть будет так. Но давай без «наш», меня право собственности на этого упыря не прельщает. Да, я более чем уверена, что он агрессивен. Из трех смертей, о которых нам известно, только смерть Алекса Арташова не была долгой, он, по мнению экспертов, был без сознания, когда его убивали. Но, по сравнению с другими, это раннее убийство, Матадор еще не набрался опыта и боялся иметь дело с сопротивляющейся жертвой. Да и Алекс Арташов был физически сильнее, чем Ирэн или Артур Мотылев. Но дальше убийца не сторонился причинения боли и насилия.
— Короче, по аналогии с Фильо мы узнали, что он псих, — вздохнул Леон. — Радость-то какая!
— Мы узнали не только это. Думаю, как и у Фильо, у него было непростое детство.
— Почему это?
— Из-за его фиксации на травмах горла. Это никак не связано с теми преступлениями, которые совершили его жертвы, — кроме Мотылева, который задушил свою жертву, но сходство не стопроцентное. Значит, это у Матадора что-то связано с горлом, удушением или утоплением.
С ней, как всегда, сложно было спорить, да Леон и не собирался.
— Почему ты решила, что с ним что-то случилось именно в детстве? — уточнил Леон. — Может, позже!
— Выше вероятность. Детская память — самая чистая, соответственно, и отпечаток, оставленный в ней, будет самым ярким. Матадор агрессивен, как Фильо, но он куда умнее и сдержаннее. Фильо-то особо не заметал следов, он просто умело пользовался тем бардаком, который творился на улицах. Убежав из дома после убийств, он пацаном сумел отвоевать себе место среди уличных банд. Это стратегия боевого пса: вижу цель — атакую цель. Но Матадор живет в совсем других условиях. Он чувствует ярость, которая способна его погубить. Поэтому он сдерживается во время подготовки к преступлению и внимательно выбирает себе жертв. Возможно, даже с надеждой, что убийство преступника будут расследовать не так тщательно! Но, добравшись до жертвы, он дает себе волю. И если проследить цепь убийств Арташов-Ирэн-Мотылев, можно увидеть, что Матадор становится все более жестоким. Он уже не остановится, он ведь даже не знает, что мы вышли на его след — полиция по-прежнему ищет того, кто отомстил насильнику. Но даже если бы он знал… он не смог бы остановиться.
