— Я ударила ее правой рукой. У меня в кулаке были зажаты ключи, которыми я хотела стукнуть в дверь. А получилось, что стукнула эту девку. Удар вышел сильный. Ее качнуло назад, она хотела отступить, чтобы удержать равновесие, но в этот момент ей под ноги подвернулась кошка. В квартире была кошка, такая рыженькая. И эта девица зацепилась за нее ногами и упала об пол затылком. Звук был такой гулкий, словно гантели в спортзале на пол бросили.
— Она сразу умерла? — Реваев подался вперед, чтобы лучше видеть лицо Марины.
— Нет.
— Нет?
— Нет, — возмутилась Марина, — вы что, с ума сошли? Она вообще не умерла. Я, конечно, сначала тоже испугалась, бросилась к ней, начала тормошить. И тут эта девица открыла глаза и покрыла меня таким отборным матом, что я такого давно не слышала. Я поняла, что разговор у нас уже не сложится, делать мне там было нечего. Мне, наверное, с самого начала там было делать нечего. Я встала и ушла. Когда я выходила из квартиры, эта девка так и лежала на полу и крыла меня, как только можно. Мне кажется, она явно не в себе была. Уж не знаю, только в тот день или она всегда такая, но об этом, наверное, лучше мой муж знает. Они больше знакомы были.
— Марина, — наконец не выдержал Подгорный, — ты понимаешь, что ее больше нет? Она мертва!
— И что теперь? — с яростью выдохнула Марина. — Мне ей свечку поставить? Или тебе не нравится, что я ее девкой зову? А кто она? Она девка и есть.
Марина закрыла лицо руками и зарыдала. Даже в полумраке комнаты было хорошо видно, как вздрагивают ее плечи, обтянутые белым свитером. Максим принес из кухни стакан воды, включил в комнате свет. Марина сделала несколько глотков воды и поставила стакан рядом с собой на диван. Стакан тут же перевернулся, и остатки воды вылились на подушку. Марина этого даже не заметила. Она сидела, зажав голову руками, и раскачивалась из стороны в сторону. Максим попытался сесть рядом и обнять жену, но она с ожесточением оттолкнула его. Подгорный опять вернулся в свое кресло и посмотрел на Реваева. Полковник сидел, глубоко задумавшись, постукивая пальцами по стоящему у его кресла журнальному столику.
— Ну что я вам скажу, молодые люди, — нарушил наконец молчание Реваев, — в настоящее время я склонен всей этой истории верить. В любом случае, Марина, нам с вами придется все это еще раз озвучить и записать в протокол.
Марина кивнула. Реваев взял в руки свою черную папку, задумчиво расстегнул одну застежку, затем вновь застегнул.
— С настоящего момента вы находитесь в статусе свидетеля по делу, на вас не налагается никаких ограничений, но прошу вас быть всегда на связи. А завтра жду вас с утра в следственном комитете. Вы, кажется, взяли на завтра билеты в Среднегорск?
Марина вновь кивнула.
— Придется вам задержаться. И вот еще что, Марина. Вы, когда из подъезда выходили, никого поблизости не заметили? Может, кто-то стоял без дела или курил, к примеру?
— Вы знаете, я, когда выходила, была настолько рассержена, что мне кажется, вообще никого вокруг себя не видела. Хотя, — Марина потерла переносицу, пытаясь вспомнить что-то ускользающее от нее, — у подъезда кто-то был, это точно.
— Лицо вы не заметили, фигуру? — напрягся Реваев.
— Нет, я ничего не могла увидеть, я шла, опустив голову. Но я помню, что была палка. Кто-то на нее опирался, но кто, я не заметила.
— Говоря «палка», вы имеете в виду трость, с которой пожилые люди ходят?
— Нет, — уверенно заявила Марина, — это была палка для скандинавской ходьбы. У меня у мамы есть похожие.
— Надеюсь, твоя мама не прилетала вслед за тобой? — поинтересовался Макс.
Жена и Реваев одновременно посмотрели на него так, что Подгорный понял — вопрос был совсем неуместен.
— Что же, это уже интересно, — задумчиво протянул полковник, — вечер оказался полезным. Я бы с удовольствием выпил еще кофейку, но пора и честь знать.
Глава 6
Дворники с унылым скрипом развозили грязь по лобовому стеклу. Тускло светящийся на приборной панели символ говорил о том, что жидкость в стеклоомывателе уже на исходе. Он ждал. Он знал, что ждать осталось совсем недолго и она скоро появится. Они всегда появляются очень быстро. Нетерпение гонит их. Хотя даже если она и задержится, то ничего страшного. Он умеет ждать. Он даже любил ожидание, время, когда можно было представить, что произойдет вскоре, немного пофантазировать. Как правило, действительность не оправдывала ожиданий. Жизнь была гораздо скучнее его фантазий. Но ведь рано или поздно всякое упорство вознаграждается. И когда-то, он был в этом уверен, жизнь преподнесет ему такой сюрприз, который превзойдет его самые яркие мечты.
Она осторожно, чтобы не повредить только сегодня сделанный маникюр, провела рукой по водосточной трубе. Почти сразу пальцы нащупали то, что она искала. Все без обмана. Все как обычно. Хороший день. Если не будет пробок, то через двадцать минут она окажется дома.
Серебристый кроссовер замигал поворотником и отъехал от тротуара. Водитель белой «мазды» поспешил повторить маневр и чуть было не задел проезжавший мимо автомобиль. Однако ему повезло, и машины разошлись буквально в считаных сантиметрах друг от друга. Человек в «мазде» чертыхнулся, серебристая «ауди» уже была достаточно далеко. Однако в этот день удача была на его стороне. Серебристая машина явно никуда не спешила. Пару раз у нее был шанс успеть проскочить перекресток на мигающий сигнал светофора и раствориться в лабиринте столичных улиц, но девушка за рулем этого не сделала. «Странно, обычно они спешат после этого к себе, — подумал человек в „мазде“, — им хочется быстрее попробовать, что же они добыли». На выезде с третьего транспортного кольца он окончательно догнал преследуемую машину и пристроился прямо за ней, нисколько не опасаясь, что его заметят. Это в кино водитель легко обнаруживает слежку в оживленном городе, в реальной жизни человек обратит внимание на следующий сзади автомобиль разве только на пустой трассе или совсем вне ее.
На Авиационной везение кончилось. Серебристый автомобиль свернул к охраняемому жилому комплексу, миновал шлагбаум и скрылся в недрах подземного паркинга. Возможно, на территорию жилого комплекса можно было попробовать пройти пешком, но видневшиеся на пропускном пункте силуэты охранников и многочисленные камеры видеонаблюдения на здании и ограде не внушали никакого желания брать на себя такой риск.
«Ну что же, значит, не сегодня. Жаль, но, может быть, так будет еще интереснее». — Человек в «мазде» медленно проехал мимо ограды жилого комплекса до конца улицы, упирающейся прямо в берег реки. Автомобиль аккуратно развернулся и, постепенно набирая скорость, покатил прочь от шлагбаума, охранников и видеокамер, подаривших девушке за рулем серебристой машины еще один день жизни.
Восточные страны славятся своими традициями. Стране, из которой приехала Айгуль, кроме традиций, особо и похвастать было нечем. Разве что периодически случающимися народными волнениями, которые приводили к быстрой смене власти в стране и бегству всей элиты за границу, как правило, к своему северному соседу. На место сбежавших приходили новые люди, говорившие о том, что пора наконец жить честно, а богатства страны делить справедливо. Но то ли из-за нехватки этого самого богатства в стране, то ли из-за размытых представлений о честности, но через несколько лет в стране вновь случались беспорядки, и вновь Родину поспешно покидали те, кто так хотел повести ее к светлому будущему. Отец Айгуль, руководивший государственной энергетической компанией, считал, что их земля — образец восточной демократии, где сам народ решает, кто же достоин руководить такой прекрасной страной, где бесконечно-голубое небо соединяется на горизонте с бесконечно-голубой водой Иссык-Куля, а в мае в полях расцветают тысячи красных маков. В конце концов, во время очередной смены власти в стране, частный самолет унес семью Айгуль далеко от родного дома, который они больше никогда не видели. С тех пор прошло уже десять лет. Айгуль привыкла к новому городу и новой стране. Дети вообще быстро ко всему привыкают, ведь десять лет назад ей самой было всего десять.
