— Юра, ты иди, пока тихо. Не знаю, что будет, когда я с доклада вернусь. Так что тебе лучше сегодня уйти домой пораньше и на глаза мне не попадаться. А до завтра я, может, и успокоюсь. Иди, Юра.
Реваев не стал возражать, кивнул, прощаясь, и вышел из кабинета. Дверь за ним бесшумно закрылась, и Карнаухову в наступившей тишине показалось, что скрипнуло где-то наверху, в потолке, там, где гигантская люстра крепилась к бетонному перекрытию.
Официант принял короткий заказ и бесшумно удалился.
— Петр Михайлович, рад тебя видеть, искренне рад. — Рудин, прищурясь, внимательно рассматривал Фролова.
— С трудом верится, но все возможно.
Фролов сел в кресло напротив главы Первой нефтерудной, откинулся на мягкую спинку. За последний месяц ему так часто приходилось делать вид, что ничего не произошло, что сейчас ему было совсем нетрудно сохранять внешнюю невозмутимость. Впрочем, к своему собственному удивлению, он и внутренне был безразличен к тому, как сложится разговор.
— Вот ты сейчас думаешь: чего он от меня хочет, — тем временем продолжил Рудин, — какой гадости от него ожидать? Верно? — Он оскалился в хищной улыбке.
«Волк, натуральный волк. А отстреливать некому», — подумал Петр Михайлович.
— Вы несколько сгущаете краски, Иван Андреевич, хотя с нашей последней встречи неприятный осадок у меня остался. А то, что ваши люди следили за моей дочерью…
— Жаль, мало следили, — резко перебил Рудин, — следили бы больше, может, она сейчас жива была. Ты уж извини за прямоту. И выкать мне тоже не надо. Не первый год знаем друг друга. Ну, повздорили малость, так с кем не бывает. Это не повод обиды по столу размазывать. Что касается твоей дочери, хочешь, верь, хочешь, не верь, шантажировать тебя я не собирался. Задача стояла обратная: предупредить тебя, чтобы она перестала глупости делать. Увы, — скривил губы Рудин, — не успели.
— Я должен в это поверить? — усмехнулся Фролов.
— Мне все равно, во что ты поверишь, у меня были на тебя планы, а для этого мне было нужно, чтобы репутация твоя была чистая.
— Ну, извини, не сложилось. — Петр Михайлович с трудом сдерживался от того, чтобы встать и уйти. Обмениваться любезностями с Рудиным ему не хотелось.
— Все как раз сложилось, — неожиданно серьезно заговорил Рудин. — Ты даже не представляешь, Петя, насколько сложилось.
— Это ты сейчас о чем? — не понял Фролов.
— О том самом. Вчера был у шефа… — Рудин сделал многозначительную паузу. — У него появилась идея — ввести второго кандидата в выборную гонку. У людей должен быть выбор. Он спросил мое мнение. Не по идее. По кандидатуре.
Петр Михайлович насторожился.
— И я предложил тебя, Петя.
Петр Михайлович смотрел на Рудина, ожидая, что тот сейчас рассмеется, оскалит в усмешке зубы, обернув все в глупую шутку, но Рудин оставался серьезным.
— Ты чего завис, Петр? — нахмурился Иван Андреевич. — Трон к попе примеряешь? Погоди, не торопись.
— Да я не пойму, ты шутишь надо мной или как? — наконец отозвался Фролов.
— Троном не шутят, я тебе так скажу, — Рудин устало потер переносицу, — но ты особо не обольщайся. Во-первых, шеф окончательно ничего не решил, во-вторых, ты если и идешь, то идешь вторым номером, как резервный кандидат. Но! — Иван Андреевич выставил прямо перед лицом Фролова указательный палец. — До выборов еще пять месяцев, и все может перемениться. Одна ошибка Тукая, и ты можешь из запасных игроков перейти в основу. Да и если на выборах будешь вторым, то премьерское кресло тебе обеспечено.
— Мне все же не очень понятно, с чего бы такая забота. — Фролов не мог скрыть своего недоверия.
— Что тебе непонятно, Петр? — терпеливо, как школьный учитель, растолковывал Рудин. — О тебе много говорили последний месяц. Сочувствовали твоему горю. Держался ты достойно, это тоже заметили. Все просто. А потом, Петр, есть еще один смешной аргумент, он раньше был скорее в минус, а теперь заплюсовал.
— Заинтриговал, — улыбнулся Петр Михайлович.
— Ты умный, Петр, — вздохнул Рудин, — и если раньше, скажу честно, это тебе даже мешало, то сейчас ситуация совсем другая. Переменилась ситуация, понимаешь, Петя? Стране нужен умный человек, шефу он нужен. Раз уж шеф решил на покой, то и человека себе на смену он ищет, чтоб с мозгами был. Чтоб и для страны какая-никакая польза была. Ты подходишь. Или я не прав? — Рудин вновь хитро прищурился.
— Приличия требуют, чтобы я скромно сказал: ах, вы мне льстите. Но я так не скажу. Не скрою, предложение сильное. От таких, наверное, не отказываются. Но я ведь понимаю: если все выйдет именно так, то я буду тебе обязан, Иван. Хотелось бы знать, что именно я буду тебе обязан?
Лицо Рудина расплылось в широкой улыбке. Он захихикал.
— Я вижу, что не ошибся в тебе. Детали мы еще обсудим, и не раз, можешь не сомневаться. А сейчас ты мне ответь, ты в игре?
В ответ Фролов решительно протянул Рудину руку. Две ладони встретились в воздухе и с силой сжали друг друга. Союз был заключен.
Глава 10
Желтые глаза, не мигая, смотрели на него. Он протянул руку и погладил запрыгнувшую на стол кошку. Та удовлетворенно заурчала, затем, немного покрутившись, улеглась прямо по центру стола. Сидящий за столом человек задумчиво продолжал гладить засыпающее животное.
Что-то пошло не так. В чем именно была ошибка, понять он не мог, но ошибка была. Внешне все выглядело как обычная охота на распространителей наркотиков. Кинолог, собачка, но его чутье подсказывало ему, что это было не так. Они охотились на него. А ведь он сам был охотник. Иногда так бывает, когда охотник вдруг сам становится чьей-то добычей. Пошел ловить зайцев и не вернулся — волков встретил. На этот раз добычей чуть было не стал он сам. Судя по тому, что в дверь еще не позвонили, знают они не так уж и много. Очевидно, в их рядах нашелся кто-то достаточно толковый, чтобы суметь установить связь между всеми этими девицами с дурной кровью.
Что же, пора менять почерк. Хорошая фраза. Менять почерк. Сколько их уже было до него, сколько их еще будет после, а может быть, и сейчас по городу бродит еще кто-то, такой же, как он, охотник, которого влечет за собой желание, противиться которому невозможно. Желание охотиться, желание убивать. Хорошая вещь книги, полезная, но еще лучше поисковая строка в браузере. Все ответы находятся гораздо быстрее. Именно эти ответы подсказали ему, почему же рано или поздно почти все его предшественники были пойманы. У них был свой почерк, они действовали однообразно, словно механические куклы, зажавшие в руке нож или удавку. В органах же не идиоты работают, ну, точнее, не совсем идиоты. Даже эти достаточно примитивные существа рано или поздно находили какие-то простейшие, бесхитростно прикрытые закономерности в следах, оставленных теми, кто был до него. Он не будет так глуп, следы должны измениться. Гончие будут удивленно водить носом и бессмысленно выть, задрав морды к небу. Он уже так делал, делал не раз. Именно поэтому столько лет он мог оставаться невидимым, именно поэтому он был лучшим.
