— Да, — довольно усмехнулся мужчина. — Как ты?
— Не знаю, — откровенно призналась. — Шокирована происходящим.
— Неудивительно, — заметил Иван Васильевич. — Я не думал, что так все обернется.
— Вы сказали, что почувствовали зверя, — вспомнила кое-что слишком важное для меня, не менее значимое, чем избавление от Исаева.
— Да. А сама не чувствуешь? — покачала головой. — Прислушайся к себе, — последовала совету оборотня и прислушалась к собственным ощущением. С удивлением поняла, что внутри меня кто-то тихо скулил.
«Девочка!», — Луна! Пожалуй, это была единственная целиком осознанная мысль перед тем, как я лишилась сознания.
Пришла в себя, когда автомобиль уже въезжал в город. Находилась в объятиях Ивана Васильевича. Мне это очень не понравилось. Когда осознала, что лежу на его плече, а он меня приобнимает и прижимает к себе, резко дернулась и впечаталась в пассажирскую дверь.
— Осторожнее, Ася, — пожурил оборотень. — Что ты такая дерганая? Ьбке все позади, — а мне отчего-то стало еще больше не по себе. Даже предположить не могла в тот момент, что сомнения мужчины относительно моего родства с Верховным были сильно преувеличены. А час спустя он будет активно пытаться свести меня с его старшим сыном, заключив тем самым весьма выгодный союз и создав крепкую пару, в которой меня не станут обижать и позаботятся.
— Извините, — произнесла в ответ.
— И часто с тобой такое бывает? — Иван Васильевич очень внимательно посмотрел на меня. Заметив непонимание на моем лице, пояснил:
— Падаешь в обморок.
— Впервые, — отчего-то смутилась и начала оправдываться. — У меня достаточно крепкое здоровье.
— Это очень хорошо, — задумчиво произнес в ответ Фомин. — Очень хорошо. Значит, будет сильная волчица. Не расскажешь немного о себе? — при прошлой нашей встрече он таким заинтересованным моей биографией не был. Но я решила, что ему требуется что-то обо мне узнать, составить мнение, чтобы было что рассказать предполагаемому деду.
— Что именно вы хотите узнать? — уклончиво поинтересовалась в ответ. Всегда была довольно скрытной и не очень любила рассказывать о себе. Хотя моя жизнь не была ознаменована какими-то событиями. Выдающимся достижением можно было считать воспитание в семье альфы Родцева и родство с его дочерью. При последней мысли скривилась. Правда, стоит заметить, что прежде никто особо моей жизнью не интересовался. Даже Исаев. Ведь за три месяца совместной жизни он не спросил, что стало с моим отцом. Знал, что тот умер. Этого ему было достаточно.
— Побольше о твоей семье. Вы с Ксенией сестры сводные?
— Нет. У нас общая мать, — и только тут поняла, что, если я — внучка Верховного, Ксенья тоже. Представила, что испытает сестра по поводу новообретенного родственничка. Верховный ведь обладал не только властью, но и довольно внушительным состоянием. И если от отца Ксения не получит почти ничего, то вот от деда… Исаев как-то упоминал, что просто забрал все принадлежащее Родцеву имущество себе. Вроде как даже с его согласия. Моя истинная пара также не собирался обеспечивать Ксению материально. Знала, что он вынудил подписать ее жесткий и несправедливый брачный договор, где в случае развода, девушке не доставалось практически ничего. Меня тогда еще удивило, почему сестрица, которая безумно любила деньги, не устроила Егору жуткого скандала.
— Значит, Родцев тебе отчим. Кстати, где он? Почему я не видел его на свадьбе?
— Не знаю. Последние дни его никто не видел, — честно призналась и задумалась. Это было странно. Весьма. Мне от этого было спокойнее, поэтому прежде я не слишком задумывалась на эту тему.
— Это неважно. А твой родной отец был человеком?
— Да.
— Где он?
— Погиб.
— Как?
— Разбился на машине.
— Когда?
— Мне тогда было три года.
— И твоя мать сразу встретила Родцева?
— Кажется, — прикинув временные рамки, я впервые подумала о том, что как-то очень быстро и своевременно после смерти отца мама познакомилась с Михаилом Андреевичем. Ведь разница с сестрой у нас была примерно четыре года. Мог ли Родцев иметь отношение к гибели моего отца?
«Мог!», — призналась себе.
— А бабушка? Как ее звали?
— Марфа, — заметила довольную улыбку, лишь на миг появившуюся на лице мужчины. — Умерла, когда мне было семь.
— А мать умерла еще несколько лет спустя, — кивнула и сама не заметила, как по щекам заструились соленые дорожки. Мне тогда почти исполнилось одиннадцать. Был август. Ксения должна была пойти в первый класс. Для социализации оборотни даже в больших стаях обучались вместе с людьми. Стая Родцева не была очень большой, поэтому у Ксении особого выбора не было. Правда, сестра, в отличии от меня, собиралась обучаться в частной школе, как бы мама не была против. Считала, что ее младшую дочь слишком балует отец.
«Имею право», — неизменно повторял Михаил Андреевич.
Я отлично до сих пор помню ту суматоху, в которой проходил последний летний месяц. Как Ксения истерила по поводу пошитой на заказ школьной формы, ведь ее сестре, мне, разрешалось ходить в обычной одежде. Помню, как была постоянно чем-то недовольна и возмущена. Она даже плакала из-за цвета тетрадей и не того рисунка на дневнике.
Но, к сожалению, мама не смогла отвести младшую дочь на линейку первого сентября. Ее смерть в последнюю неделю августа стала неожиданностью и ужасной трагедией для всей семьи.
А я ведь так до сих пор не знаю причины, по которой умерла мама… вернее, оказалась в коме. Поначалу пыталась спрашивать у отчима, но он очень быстро отучил меня от этой «плохой» привычки.
Мужчина неожиданно всунул мне носовой платок в руку.
— Спасибо, — некрасиво высморкалась. Это был второй платок, которым за последний час поделился со мной Иван Васильевич. Мысль о том, что у него их целый склад, немного приподняла настроение. Ведь трагедия осталась в далеком прошлом.
— Не самые приятные воспоминания. Понимаю, — сочувственно произнес мужчина, но тем не менее не оставил попыток узнать что-то еще. — Родцев тебя удочерил?
— Нет.
— Взял опекунство?
— Да.
— Почему? Не хотел разлучать сестер? — спросил и тут же выдвинул свою версию Фомин.
— Честно говоря, не знаю, — я всегда задавалась тем же вопросом. Ведь Родцев всегда презирал полукровок. Ладно, моя мать была его истинной парой. С этим он смирился, потому что у него не было особого выбора… но я? Зачем он терпел мое присутствие в собственном доме? Явно не из-за теплых чувств и близких отношений между сестрами. Мы уже тогда несильно ладили. Ксения ощущала свое превосходство даже при жизни матери. А вот что началось позже… даже вспоминать не хотелось. Чтобы не подумали о Родцеве плохо? Чтобы не испортить свою репутацию?
