— Может, потому что не мечтаю оказаться привязанной к этому самонадеянному индюку всю оставшуюся жизнь? Может, я хочу и заслуживаю большего? — произнесла спокойно и с удивлением обнаружила, что сестра застыла с открытым ртом. Явно шокированная моими речами сестра. Ну, да, куда забитой Асе до Исаева? А тут запуганная девчонка заявляет, что сильный и богатый альфа ее недостоин! Я понимала и разделяла негодование сестры. Но при этом мне искренне было плевать на ее мнение.
— К чему ты ведешь? — осторожно произнесла девушка.
— Я не знаю, что у тебя с Родищевым. Мне по сути наплевать. Если ты поклянешься Луной, что больше никогда не причинишь мне вреда, я забуду об этом, — Ксения изменилась в лице. Не ожидала? Я требовала клятвы на крови. Клятвы, которую невозможно было нарушить без последствий для себя. Последствий, которые не мог предсказать никто. — Не скажу ни слова Исаеву. Даже оставлю его тебе в качестве утешительного приза, если поможешь мне сбежать.
— ЧТО?!!! — завопила сестра, напрочь забывая о конспирации.
— Тише ты! — осадила девушку. — Услышат! Сколько денег у тебя на банковской карте?
— Какая разница…
— Отвечай! — приказала. Сама себя не узнавала. Я так легко вошла в роль, что теперь мне казалось, что всегда была уверенной в себе девушкой. — Меня интересуют твои личные средства! Не деньги Исаева.
— Тысяч двести, — пришла к выводу, что сестра приуменьшила размер доступных ей средств раза в два минимум.
— Прекрасно. Я хочу, чтобы ты вернулась в дом Исаева, забрала мой паспорт и кое- какие другие документы. Сняла со своей карты триста тысяч. А также помогла выбраться с территории больницы.
— Но, Ася!..
— Тебе нужен Исаев? Или предпочитаешь оставшиеся дни коротать в обществе душевнобольных? Я ведь буду настаивать, чтобы Исаев проверил мои слова! Клянусь!
К моему удивлению, сестра больше не пыталась возражать или вступать в диалог.
К еще большему удивлению, отрастила коготь на указательном пальце и полоснула себя по ладони:
— Я клянусь Луной, что никогда не попытаюсь убить тебя, — поднесла окровавленную ладонь к моей щеке. Щеке, которую тут же закололо. Было несколько противно, но прекрасно знала, что от крови через несколько секунд не останется даже следа. Когда оборотень приносил клятву другому оборотню, достаточно было просто дотронуться до любого участка обнаженной кожи. Сестра вполне могла просто сжать мою ладонь… Но… Что сделано, то сделано…
Хотела ее поправить. Меня интересовала несколько другая формулировка. Потому что кроме убить… можно придумать много чего интересного, что по сравнению со смертью покажется адом. И раз уж драгоценная сестрица пошла на убийство, что ей мешало по-другому испортить мне жизнь? А потом решила, что не буду. Ксения итак сделала больше, чем я от нее рассчитывала получить. Думала, что максимум, чего добьюсь от нее, так это помощи в побеге. Признаться, если мне удастся побег, я не собиралась добровольно возвращаться к Исаеву. Значит, была велика вероятность, что сегодня мы видимся с Ксенией в последний раз.
— Твоя очередь, — деловито произнесла девушка.
— Моя?! — была удивлена.
— Поклянись, что никто никогда не узнает от тебя правды.
— Нет! — вот уж чего точно делать не собиралась.
— Ася! — возмущенно вскрикнула Ксения.
— Я сказала: «Нет!» С какой стати, я должна это делать? — внимательно посмотрела на девушку. — Знаешь, Ксю, — знала, что сестра не переносила этого сокращения своего имени. Сейчас с удовольствием наблюдала, как холеное, до одури прехорошенькое личико скривилось. Самое интересное то, что сестра даже не посмела возразить, — ты уже должна быть мне благодарна за то, что до сих пор жива!
— Я… — вспыхнула сестра и замолчала. После некоторой задержки, девушка продолжила:
— В чем состоит твой план? — сдалась она. Все же, Ксения не смогла до конца скрыть презрение, сквозившее в ее голосе. Презрение ко мне. К той, которую два дня назад она пыталась убить.
Я рассказала…
Говорили мы долго, больше часа. Я благодарила свою наблюдательность. Ведь знала, что скорее всего мой паспорт хранился в сейфе Исаева. Документ он мне так и не вернул. За ту неполную неделю, что я провела запертой в его особняке, успела обыскать его кабинет полностью. Обычно отвечала на вопрос мужчины:
— Что ты делала в моем кабинете?
— Наслаждалась твоим запахом. Он там наиболее силен. Я бы и к тебе в спальню зашла, но не уверена, что супруга оценит, — откровенно издевалась. Но, кажется, оборотень принимал мой небольшой оправдательный монолог за чистую монету.
Ксения сообщила, что моих документов в их с Егором спальне не было точно. Она собиралась, она знает.
Я очень рассчитывала, что именно в домашний сейф, находящийся в личном кабинете, Исаев убрал мой паспорт. Иначе, моя затея с побегом не имела особого смысла. Я могла бы, конечно, попробовать восстановить документы с помощью свидетельства о рождении. Свидетельства о рождении, которое было у меня на руках. Но это был долгий и нудный процесс.
Вставал вопрос, как залезть в сейф? Ни я, ни Ксения кода от него не знали. Зато я отлично помнила, как несколько раз Родищев пользовался им. Значит, знал код от сейфа. Рассудила, что он не откажет в такой малости своей сообщнице, раз помогал избавиться от меня.
Как показало время, я оказалась права и в том, и в том. Мой паспорт оказался в сейфе. Родищев ей не отказал.
— Как я объясню свое возвращение в дом к Исаеву? — поинтересовалась сестра, когда мы успели обсудить основные моменты планирующегося побега. К тому моменту я уже поднялась с постели и медленно ходила по палате. Чувствовала себя на ногах не слишком уверенно. Но одна мысль, что я могу избавиться от ненужного мне мужчины, придавала сил. Волчица была со мной категорически не согласна. Но я ее предпочитала не замечать. Если в предыдущие дни я с ней мысленно разговаривала, то сейчас просто игнорировала. Она периодически недовольно порыкивала и горестно подвывала в такт моим словам. Но, кажется, до нее дошло, что ее мнение в расчет браться на этот раз точно не будет. Поняла и исчезла. Не совсем. Я чувствовала ее. Просто моя девочка затаилась.
— Я просила Исаева хотя бы на пару дней оставить меня в покое. Сказала, что не хочу видеть. Обвинила, что это он — причина моей попытки самоубийства, — призналась сестре. Чем больше откровенничала, тем больше глаза драгоценной родственницы лезли на лоб, рискуя затеряться в волосах. — Поэтому ты можешь сказать, что я попросила тебя привезти мне кое-что из личных вещей. Возьмешь две сумки, надеюсь, помнишь. Одну для меня оставишь в машине. Другую принесешь в больницу.
— Помню я, — отмахнулась сестрица. — А ты стерва! — с восхищением произнесла она. Кажется, впервые в ее взгляде промелькнуло что-то отдаленно напоминающее уважением. Хмыкнула. Не ожидала от Ксении получить такой сомнительный комплимент. — Никогда бы не подумала, что ты способна на такое, — у меня на миг сложилось впечатление, что, возможно… только, возможно, при других обстоятельствах мы могли бы попытаться наладить отношения. Даже, может, подружиться. Я всего лишь на долю секунды задумалась о том, что стоило бы рассказать сестре о вероятном родстве с Верховным, но быстро отбросила эту мысль. Отбросила за ненужность. Фомин должен был уже сообщить Оленьеву о моем и, следовательно, Ксении существовании. Только почему тот еще не появился? Выжидал чего-то? — Всегда считала тебя тряпкой…
