— Жан, ты здесь?
Жан проявился: он лежал на ее кровати среди черных подушек.
— Ты знаешь, Жан, — сказала Жанна, сбрасывая туфли и присаживаясь рядом с ним, — что-то мне сегодня не по себе. Вроде бы все идет как надо — а радости нет. Даже какое-то нехорошее чувство появилось, будто предчувствие катастрофы.
— А чего ее предчувствовать, если она уже произошла.
— Что произошло?
— Катастрофа. Я тебе говорил, что надо было шить зеленое платье с черными змеями? — Говорил. Ты послушалась? — Нет. Вот теперь пожинай плоды своего упрямства.
— Ты считаешь, что платье надо было шить из зеленой парчи, а это платье — катастрофа? Ну, не знаю… Не уверена…
Жан отвернулся к стене.
Жанна поднялась и подошла к зеркалу.
— А по-моему, платье — люкс! Да нет, с платьем определенно все в порядке. Это просто у меня в душе какая-то тревога.
— Ну ты мне еще про свою бессмертную душу поговори! — проворчал Жан, отворачиваясь к стене.
Жанна глубоко задумалась.
— Хозяйка, а хозяйка! — раздался из угла мерзкий голосок Михрютки. — Ты бы спустилась вниз и заглянула в туалет для гостей.
— Это еще зачем? Что за ерунда?
— Загляни, загляни, хозяюшка! Там тебя хорошенький сюрпризик ждет!
Жанна пожала плечами, но все-таки пошла вниз.
— Зачем ты ее предупредил, придурок ты наш домашний? — спросил Михрютку Жан.
— Я не домашний, а домовой! — оскорбился Михрютка. — Ну и предупредил! А что такого? Или ты боишься, что она скандал устроит и все погубит окончательно?
— А ты что, еще не понял, что все и так уже погибло? Что в этом доме нам с тобой УЖЕ делать нечего?
— А хозяйке?
— А хозяйке — тем более. В этом доме скоро другая хозяйка появится.
— Бабушка?
— Девушка!
— Дедушка? Какой такой дедушка?
— Не ДЕДУШКА, а ДЕВУШКА, ослиная голова!
— Не ослиная, а кошачья… — поправил его Михрютка. — Что за девушка такая, откуда?
— Девушка по имени Санька-Встанька, дурак!
— Ну ни-че-го не понимаю! Дедушка, девушка, Ванька, Встанька… Ты скажи проще, а?
— А проще — выметаться нам пора отсюда, друг Михрютка!
— Вон оно как! А может, оно и к лучшему, Жан? Это же не дом, а просто церковь какая-то: утром молятся, за обедом молятся, вечером молятся… Иконы во всех комнатах висят зачем-то! Что мы с тобой, места себе получше не найдем, без икон и ладана? Вот на Бычьем острове новый комплекс построят, туда и приткнемся. А пока можно в Клубном доме квартирку с приличными хозяевами подыскать…
— Отстань, дурень! Тебе кроме теплого да вонючего угла ничего не надо. А у нас с Жанной такие планы были, такие грандиозные планы! Первая в России школа для девочек-ведьм! — И бес скорбно и глухо завыл, роняя зеленые слезы на черную постель. А потом поднял голову и с надеждой спросил:
— А может, еще не все потеряно?
Михрютка пожал колючими плечами, махнул Жану волосатой лапой и удалился: он забрался в дымоход, через него вылез на крышу, сел у трубы и, глядя на луну, тоже принялся тосковать да подвывать, параллельно строя планы переселения на новое место жительства.
А тем временем Жанна вошла в туалет для гостей. Вошла и обомлела. Так вот почему так веселились сегодня гости, вот над чем они так издевательски смеялись! На окне туалетной комнаты висели новые занавески — из той же самой парчи, из которой было сшито вечернее платье Жанны, но только глумливо «обратной» расцветки — не зеленые змеи на черном фоне, а черные на зеленом! И даже глаза у змеюк были из камешков, только не прозрачных, а красных. Но занавески — это еще что! В углу просторного туалета стояла стеклянная душевая кабина, и перед нею на синем мраморном полу лежал квадратный коврик — из той же ткани! Она перевела глаза и задохнулась от ярости: точно такой же коврик, но только полуовальный и с соответствующим вырезом, лежал перед… унитазом! И даже крышка на унитазе была аккуратно обтянута той же самой «змеиной» тканью! Потемнев лицом и глазами, Жанна подошла к унитазу, ухватилась за его крышку, взвыла, рванула — и вырвала крышку прямо с корнями, то есть с шурупами.
— Мерзкие девчонки, да я вас сейчас убью! — прорычала она и бросилась вон из туалета с крышкой от унитаза в руках. Она пронеслась мимо стоявших в коридоре гостей — те очень удивились и расступились перед нею, а увидев в руках Жанны оторванную крышку от унитаза, принялись смеяться уже не скрываясь. Некоторые прямо-таки давились от хохота. Жанна этот смех услышала и, как ошпаренная, выскочила в холл! По дороге она завернула к стойке с зонтами и выхватила один из них: по злополучной случайности зонт ей попался зеленый с черными клетками — как раз в тон унитазной крышке! Прыгая через две ступеньки, что-то рыча, тряся зонтом и крышкой, Жанна бросилась наверх — разить и убивать!
Мишин еще долго сидел бы в библиотеке, но в конце концов он вспомнил про обязанности хозяина, поднялся и пошел к гостям. Проходя мимо лестницы, он услышал наверху какой-то шум: сквозь грохотавший в зале оркестр и вопли певицы про какой-то там теплоход, на котором музыка играет, сверху доносились угрожающие крики и визг на несколько голосов. Мишин подумал, что дочери, возбужденные праздником, никак не могут угомониться и озорничают, не давая покоя и отдыха бедной Александре. Он стал тихонько подниматься по лестнице, чтобы застать их врасплох, учинить разнос и выручить бедную гувернантку. Но, поднявшись наверх и пройдя в коридор, он увидел, что Александра стоит, упершись руками в косяки, спиной придерживая трясущуюся дверь, из-за которой доносятся плач Аннушки и визг Юльки. При этом гувернантка, набычившись и сверкая глазами сквозь кудри, твердит Жанне:
— Ты не пройдешь, ведьма! Ты не пройдешь к ним!
— Я тебя убью, мерзавка! Сначала тебя, а потом их! — шипит Жанна и раз за разом бросается на Александру, пытаясь проткнуть ее зеленым зонтом и размахивая каким-то щитом, тоже зеленым. Но ей никак не удается коснуться острием зонта не только Александры, но даже двери — все ее удары почему-то приходятся мимо! А гувернантка стоит неподвижная, гневная, совершенно невредимая — и ослепительно прекрасная!
Еще бы Александре не показаться Мишину «ослепительно прекрасной», когда перед ней и рядом с нею, защищая ее сверкающими огненными мечами от уколов зеленого зонта, стояли сразу трое Ангелов — Александрос, Юлиус и Иоанн. Это их сияние и сверкание огненных мечей слепило Жанну и делало прекрасной Александру. Ах, нет, простите, Ангелов стало уже четверо! Это Димитриус, Ангел Хранитель Мишина, тоже встал рядом с Александросом и обнажил свой меч.
Ну а что же вражья сила? А ее и не было на этом маленьком поле боя. Жан был зол на Жанну и, услышав ее яростные вопли, даже с боку на бок не повернулся. А Михрютка сидел на трубе и выл на луну. Другие же бесы, которые явились в мишинский дом по приглашению Жанны со своими подопечными, чтобы повеселиться на празднике Бельтайн, тоже были далеко от схватки, но только не над нею, как домовой, а под схваткой — в подвале дома. Им в доме настолько не нравилось, что они все по одному сбежали в подвал и там потихонечку тусовались, не осмеливаясь, как это бывало в прежние времена, вертеться между людьми.
