— Маша, ты понимаешь, что в таком случае мы сможем продержать его не больше семидесяти двух часов?
— Понимаю, но времени мне хватит.
— На что?
Я тогда не слишком обратила внимание на слова матери, которая сейчас поглаживала меня по волосам. Их смысл стал понятен, когда Вадим Петрович покинул нас.
Казалось, словно мама пропустила заданный вопрос мимо ушей. Ее рука осторожно соскользнула с волос на шею, задевая место укуса и заставляя меня вздрогнуть. Женщина, почувствовав что-то неладное, отвела влажные волосы в сторону и ахнула.
— Маша, что с тобой? Ты, вообще, участвуешь в разговоре? Ты попросила о помощи. Как я могу тебе ее оказать, если ты отказываешься содействовать и дочку отговариваешь? — раздраженно произнес мужчина. — Ведь вы должны отчетливо понимать обе, этот козел вернется и вернется озлобленным, — он внимательно посмотрел на меня. А я промолчала, опустив глаза. Не могла выносить укоряющий взгляд мужчины. Понимала, что он прав. Но пойти против матери, от которой финансово зависела, не могла. По крайней мере, пока не поговорим наедине.
— Вадик, спасибо тебе огромное за помощь, — произнесла женщина, накрывая рукой место укуса и чуть надавливая. Я ойкнула и попыталась отшатнуться, но мать лишь крепче сжала за плечо, удерживая, — но дальше мы сами разберемся.
— Как знаешь, — мужчина поднялся, сам подошел к разделочной доске, отрезал два огромных ломтя хлеба и, прихватив, пол палки докторской колбасы, покинул нашу квартиру.
— Владислав? — поинтересовалась мама, поласкав место укуса пальцами.
— А есть другие кандидаты? — огрызнулась я. Понимала, что этот подонок — ее сын, но она его бросила. Бросила. А теперь защищает.
— Он тебе понравился?
Вскочила, опрокидывая кухонный табурет:
— Ты. С. Ума. Сошла, — заорала на женщину. — Эта скотина меня изнасиловал.
— Мама, — в коридоре появился Артем и непонимающе уставился на ссорившихся нас. Мне опять стало стыдно. Стыдно, потому что не хотелось афишировать перед братом произошедшее. Я не позволяла себе кричать, когда это происходило… а теперь… снова начала плакать. Попыталась пройти мимо матери в ванную, чтобы иметь возможность побыть в одиночестве и спокойно нареветься, но она удержала за руку:
— Эмма, сядь, нам надо поговорить. А ты вон отсюда, — я снова не узнавала эту женщину. Откуда в ней столько властности? Как сюсюканье над Темкой лишь каких-то пять минут назад могло сочетаться с этим хладнокровным приказом? — Я тебе сказала быть в комнате.
— Но, ма, — попытался перебить ее Артем.
— ВОН, — повторила женщина и захлопнула перед лицом брата дверь. — Теперь ты, — она снова открыла дверь, убеждаясь, что Артем покинул коридор и скрылся в своей спальне, затем снова закрыла.
— Ты знаешь, что это значит? — она ткнула пальцем в место укуса. Я в это время пыталась успокоиться и прийти в себя. За лучшее посчитала умыться холодной водой из-под крана.
— То, что твой сын не только насильник, но и психованный извращенец? — посмотрела на мать. Я разрывалась на части от противоречивых желаний. Была зла на мать и хотела послать ее к черту, а еще мне было дико обидно, хотелось, чтобы она обняла и пожалела.
— Успокойся и сядь, — она проигнорировала мои истеричные высказывания. Подчинилась. — Это метка, Эмм. Он отметил тебя, — это я уже слышала от гребенного ублюдка. Но никак не думала, что подобную ересь станет нести ранее разумная женщина.
Попыталась собраться с мыслями и принять невозмутимый вид, насколько это возможно в этой дикой ситуации. Должно же быть какое-то трезвое объяснение происходящему, во всяком случае я хотела его услышать. Хотя, определенные догадки у меня имелись.
— Он меня укусил, — я осторожно поправила мать. Неужели, психические отклонения в этой семье наследственные? Тогда матери тоже не помешает хороший психиатр.
— Укусил, — согласилась она, добавив:
— Поставил метку, — разговор начинал ходить по кругу. Неожиданно женщина начала раздеваться. Я ошалело наблюдала, как она медленно пуговичку за пуговичкой расстегивает шелковую нежно-персиковую блузку.
— Мама, с тобой все хорошо? — признаться, я была перепугана не на шутку. Одно дело, незнакомый псих, которого забрали… другое, близкий и родной, но спятивший буквально на твоих глазах, человек. Не представляла, что мама может выкинуть в следующий момент. Мне становилось страшно не только за себя, но и за Артема. Жаль, что Вадим Петрович так быстро ушел.
— Эмма, смотри, — полностью расстегнув блузку, женщина стащила ее с плеча, а следом убрала лямку от бюстгальтера. Я же поверить не могла собственным глазам. На плече у матери красовался аккуратный шрамик в виде двух дырочек с чуть слегка вздувшимися краями.
— Это что? — потрясенно выдавила из себя я и, не удержавшись, осторожно провела пальцами по отметке, подсознательно уже зная ответ на свой вопрос. Но как такое возможно? Почувствовала, как женщина вздрогнула.
— То же, что и у тебя, — буднично пояснила мать, — вернее то, во что превратится укус через несколько дней, когда заживет окончательно. Метка, — я вернулась на свое место. Захотелось выпить.
— Выпить хочешь? Нам предстоит непростой разговор, — вторя моим мыслям, участливо спросила мама, уже подойдя к кухонному шкафчику. Я лишь кивнула. — Водка или вино?
Водку я пила всего один раз. Мне не слишком-то пришелся по душе этот вонючий и едкий напиток. Но, кажется, вино сейчас будет бесполезно, как и вода. Тем более это вино особенным качеством не отличалось. То, что хранилось на кухне, использовалось преимущественно для приготовления мясных и рыбных блюд. У нас были напитки и поприличнее, но они находились в гостиной, что одновременно служила и комнатой родителей. Мать туда идти явно не собиралась.
Пока я раздумывала, заметила, как мама достала стопку, наполнила и лихо осушила, закусив невымытым помидором.
— Водки, — решилась я. Мама с душой плеснула мне в свою же стопку. Я прикрыла глаза и последовала ее примеру. Горючая жидкость мгновенно обожгла горло, и я закашлялась. Женщина сунула мне в руку недоеденный помидор. Закусила. Плевать, что грязный. Возможное расстройство желудка сейчас меня волновало меньше всего.
— Что тебе Владислав успел рассказать? — женщина вернулась за стол, прихватив с собой початую бутылку водки и огурец.
— Ничего, — я не стала упоминать, что конченый псих считал себя оборотнем. Даже после водки это казалось каким-то слишком вызывающим что ли… не знаю. — Откуда у тебя это… эта метка? — отчего-то с трудом могла называть так укус. Дикость какая-то.
— От отца Влада. Его звали Филипп, — усмехнулась она и замолчала.
— И? — подтолкнула я ее к дальнейшим откровениям. Судя по поникшему виду, мама углубилась в воспоминания. Что такого с ней делал бывший муж, что она сбежала от него, бросив детей?
