– Спасибо… – начала было благодарить, но настойчивое подергивание за рукав остановило.
– Посмотри! – с ожиданием взирали на нее прелестные хозяева.
Анюся осторожно открыла крышечку и счастливо охнула. Из ящичка на нее смотрели грустные глаза маленького зверька.
– Какой хорошенький! – Анюся бесстрашно сунула руку в ящик и погладила малыша. – Спасибо! – подняла на королеву светящиеся счастьем глаза. – Мне очень нравится!
Да и не мог он ей не понравиться, даже если бы не был таким хорошеньким. Только за то, что он – ее личный, собственный зверек, его стоило любить.
У Анюси никогда в жизни не было своего зверька. Нет, конечно, и она, как все дети, принесла как-то домой беспризорного котенка. Анюся очень хорошо его помнит, черненького с белым воротничком. «Что это за гадость? – спросила мать. – Нам только блох и глистов не хватает!» Брезгливо взяла котенка салфеткой и понесла. Анюся вначале надеялась – искупает, у подружки кота купали. Но мать подошла к окну, открыла створку и выбросила котенка на улицу вместе с салфеткой. «Не хнычь, ничего с ним не случится! Всего третий этаж. Кошки и с десятого падают и не убиваются. Иди лучше руки хорошенько вымой! С мылом». Больше Анюся таких опытов не устраивала…
Она осторожно прошла на свое место, поставила ящичек перед собой и вдруг тревожно оглянулась на королеву:
– А что он ест?
– Все, – неожиданно светло улыбнулась эльфийка.
Анюся выбрала самый красивый ломтик сочной груши и протянула зверьку.
Он сел на задние лапки и, взяв еду передними, очень похожими на ручки, начал с аппетитом есть. У девушки от умиления даже слезы выступили.
«А я ей всё брошки покупал, – с неожиданной досадой вспомнил Зак, следя за растроганным шоколадным личиком. – А нужно было всего-то щенка! Или котенка…»
Глава 10
Когда команда наконец добралась до места ночевки, было глубоко за полночь.
Чем ближе они подходили к западной границе леса, тем все невзрачнее и ниже становились деревья, да и встречались они все реже. И эльфийские посты попадались им на пути не так часто, как прежде.
А этот вообще был последним. Через лигу закончатся и кусты, начнутся земли Тумастана. Холмистая, безлесная степь, лишь весной покрывающаяся пышным ковром буйно цветущих трав. К середине лета всю траву выедают многочисленные стада, пригоняемые сюда кочевниками, а остатки выжигает безжалостное солнце. Дальше на запад до самого океана тянется бесплодная, серая, как пепел, пустыня.
В этот раз стол для них был накрыт на крошечной полянке среди густых кустов.
– Утром выходим на дорогу. Это нужно сделать затемно, чтоб никто не увидел, откуда мы вышли, – объявил Зак за ужином. – Поэтому подниму очень рано.
Ответом ему было дружное молчание, нарушаемое лишь хрустом орехов да стуком ложек. Поужинав, все молча разбрелись по спальням.
Эльфы приготовили для команды два шалаша, спрятанных в кустах по обе стороны полянки. Парни по традиции устроились в правом. Танио, рухнув на мягкий тюфяк, уже почти заснул, когда Крис, не проронивший за день ни слова, вдруг тихонько спросил:
– Зак, а что такое «морской закон»?
– Глупая игра иномирян, – зевнув, пробормотал Зак. – Кто последний придет к столу, тому и убирать грязную посуду. Нужно только сказать опоздавшему: «Морской закон!»
Но спустя несколько мгновений командир вдруг заинтересовался:
– А ты что подумал?
– Вы смеяться будете! – вздыхая, несчастно прошептал маг.
– Нет.
– У меня дядя – моряк. Он рассказывал: когда на корабль попадает женщина, по морскому правилу она сама выбирает… ну, дружка. – Крис снова тяжело вздохнул.
Зак представил себе, что испытал вчера маг, получив при всех такое смелое, как он считал, предложение… и едва не хихикнул. Вовремя спохватился.
– А что ж ты молчал? – неожиданно подал голос Танио. – Надо было спросить, что она имеет в виду.
– Я растерялся. Не поверил. Потом девушки засмеялись, понял – это шутка. Она такая необыкновенная. Разве она меня выберет? – еще горше вздохнул Крис и завернулся в одеяло.
Танио изумленно присвистнул. А их капризная Анюся, похоже, поднимается в цене! Надо же, как много значит для людей яркая оболочка.
– Ну, Хабер… Похоже, дорого мне обойдется твоя тяга к изюму! – сердито шипел Зак, устраиваясь поудобнее.
Проснулась Ната внезапно, словно волной выброшенная из теплого омута сна на холодный берег. Что-то такое произошло, явно скверное, что помешало ей понежиться несколько лишних минут. Она прислушалась и резко села, откинув одеяло. Рядом кто-то горько плакал. Ната потянула за шнурок, поднимая вверх колпачок со светящейся склянки, наполненной особым мхом, и обернулась на плач. Над раскрытым ящичком со зверьком, которого Анюся назвала очень оригинально, Пушком, сидела его хозяйка и безутешно рыдала.
– Анюся! – бросилась к ней Ната. – Что случилось?
– Пушок… У-у-у! Заболел! У-у-у!
Ната заглянула в ящичек. Зверек лежал на боку на мягкой подстилке из сухой травы, не шевелясь и ни на что не реагируя. Его большие глаза были полузакрыты, крошечный ротик приоткрыт. Похоже, он действительно заболел.
– Анюся! Подожди, не плачь. Может, он так спит?
– Не-эт! Он вчера немножко днем спал, по-другому! У-у-у!
– А может, съел что-то не то?
– Она же сказала – можно все-о-о!
– А что она еще сказала? – на всякий случай уточнила Ната, хотя и сама отлично помнила: ничего особого эльфы больше не говорили.
– Что у вас случилось? – зевая, приплелась Дайра, завернутая в пушистое одеяло.
– Анюсин Пушок заболел. Ты не знаешь, что это за зверек? Как они живут, чем питаются, когда спят? – попыталась выяснить Наташа.
– Нет, не знаю. У нас такие не водятся. – Дайра наклонилась к зверьку. – Но, судя по глазам, он, скорее всего, ночной.
– Что такое «ночной»? – на миг перестала рыдать Анюся.
– Вы в школе разве не учили? – удивилась Ната.
– У нас учителка в декрет ушла. А заменяла русичка. Она нам весь год про Маугли читала, – выдала Анюся и снова зарыдала.
– А может, у эльфов спросить? – предложила Дайра. – Они-то должны знать, как с ним обращаться!
Ната немедленно натянула штаны и курточку и вылетела на полянку.
Эльфы сидели за столом и спокойно завтракали.
– Птица! – обрадовались они, завидев Нату. – Идем кушать!
– Помогите, пожалуйста! – бросилась к ним девушка. – У Анюси Пушок заболел!
Эльфы погрустнели.
– Не добрая! – вздохнул один.
