Вдруг за нами раздался голос, который сказал все за меня.
– Само собой, вы попали сюда под конец. Ну и что? Это начало того, что ждет нас впереди.
Начало
Яповернулась к Кэтчин. Больничный халат пропал. Ярко-зеленый свитер стал еще длиннее и теперь окутывал ее всю. На левом плече у нее сидела птица с блестящими черными перьями. Ворон. Сара.
Живые люди не умеют вот так возникать из ниоткуда. У меня оборвалось сердце.
– Ты мертва? – прошептала я.
Она пожала плечами.
– Ну, я же только что появилась из пустоты, разве нет?
И все-таки это не подтверждение. Она увильнула от ответа.
Я не ошибаюсь. Нет. Я принялась прокручивать историю в голове, выискивая нужную деталь, чтобы понять, что на самом деле случилось с Кэтчин, но она еще не закончила:
– Теперь ты понимаешь, для чего я это рассказала?
Чтобы выговориться. Хотя она сама, наверное, не понимала всего, что пыталась сказать, но ей важно было, чтобы я ее услышала. Она обращалась не к папе.
– Ты хотела показать мне, как двигаться дальше.
Кэтчин махнула рукой в сторону дома.
– Кроу тебя там увидела и подумала, что ты застряла в этом мире. Поэтому я вам показалась, чтобы выяснить, в чем дело.
Птица склонила голову набок и с надеждой взглянула на меня, как бы спрашивая, помню ли я ее.
Ворон, опустившийся на балку. Тот, которому я помахала, даже не уверенная, что он меня видит.
– Да, помню.
Она почистила клювом перья и перелетела на ветку ближайшего дерева. Папа проследил за ней с легкой улыбкой. Я поняла, что ему приятно видеть, как Сара Блю летает на свободе.
Потом он повернулся к Кэтчин и сказал:
– Обещаю, что все, кто остался в живых и был вовлечен в это дело – Гэрри Белл, Чарльз Шольт и другие, – получат по заслугам. Теперь вы можете оставить все полиции.
Почему он не обращался к Кроу? Мы с Кэтчин встретились взглядами, и я увидела насмешливый блеск в ее глазах. Ну конечно: папа не знал.
– Мм, пап… Это была не она.
Он нетерпеливо покачал головой.
– Она может влиять на происходящее в нашем мире, Бет. Однозначно.
– Дело не в этом! Ты упустил все улики. Флинта и Кавану вытащили из окна второго этажа и сбросили вниз. Поэтому окно было разбито, а замок на воротах остался нетронутым. Каминная заслонка в доме Дерека упала, потому что кто-то спустился через дымоход, сжавшись, а потом увеличившись в размерах. А загнутое лезвие – это не нож. Это клюв.
Папа разинул рот. Его взгляд упал на птицу, за которой тянулась длинная тень. Птицу с когтями, крыльями, клювом.
Он ахнул и отшатнулся.
Кроу закинула голову назад и загоготала.
Папа шагнул вперед и обратился к ней:
– Я знаю, полиция вас подвела, и мне очень жаль. Вы себе даже не представляете. Но вы можете довериться мне – и Элли. Вы остановили Едоков. Остановили Хватателей. Мы разберемся с другими.
Кроу задумчиво на него посмотрела. И кивнула. Папа вздохнул с облегчением, достал телефон и отошел, чтобы позвонить.
Я покосилась на Кроу. Сколько воронья я видела в этом городе – и ни разу не замечала, что одна из птиц крупнее и ярче других? Сколько раз такое бывало, что ветер дул в самое подходящее время? Она всегда была рядом, пыталась поделиться со мной с трудом заработанными знаниями… Минутку.
Эта мысль навела меня на ту самую деталь в истории, которую я никак не могла вспомнить. Какую же? Ну конечно. Сила! Я все поняла. Теперь я знала, что произошло с Изобел Кэтчин.
Я сердито на нее взглянула.
– Вовсе ты не мертва.
Ее глаза блеснули.
– Думаешь, нет?
– Уверена, что нет. Ты сама упомянула об этом в истории. Перед тем, как спастись, ты нашла свою истинную сущность. Свою силу. Все это время она росла в тебе. Она повлияла и на Кроу. Поэтому она тебя поцарапала, хотя до этого ничего не могла коснуться. Поэтому я научилась выключать свет только после того, как познакомилась с тобой. Ты находишься в обоих мирах, ты как бы… проводник.
Она промолчала, но я поняла, что на верном пути.
– По-моему, дары в вашей семье распределились так: твоя ба умела оставаться собой, бабуля плавала как рыба, бабушка была выносливой, как скала, мама видела призраков, а ты… – Я покачала головой, все еще пораженная своим открытием. – Ты свободно ходишь по всем граням мира.
Кэтчин широко улыбнулась. Второй раз за сегодня.
– Как у тебя это получается?
– Не знаю, – ответила она. – А как так вышло, что ты едва не перешла на ту сторону? Туда, где краски.
Сначала я удивилась – откуда она это знает? – а потом догадалась, что ей сказала Кроу. Ведь это она тогда за мной гналась.
– Это другое! Я мертва, мне вроде как полагается быть там. И здесь я не то чтобы существую.
Она пожала плечами.
– Я существую везде. Это все один мир.
Наверное, это легче понять, когда можешь видеть сразу все его грани, как она.
– Пойдешь со мной, Теллер? – спросила Кэтчин. – Кроу пойдет.
– Куда?
– К тем краскам. Мама там. Я хочу ее увидеть. А потом… – Она снова пожала плечами. – Может, останусь там. А может, и нет. Решу, когда время придет.
Кроу встревоженно каркнула, переминаясь с лапки на лапку.
– Не переживай, – сказала ей Кэтчин. – Куда бы мы ни пошли, мы пойдем вместе. – Она повернулась ко мне. – Так ты с нами?
Нет. Мне надо заботиться о папе. Так ли? Вместо этого я сказала:
– Мне надо поговорить с папой.
Я оглянулась на папу. Он горячо пересказывал своей начальнице все, что происходило в этом городе. Похоже, разговор был напряженный.
– Мм… Только не прямо сейчас.
– Ничего. Подождем.
Она села на поваленное дерево, и я устроилась рядом. Кроу перелетела на ветку над нами. Так мы и сидели втроем, а поляна постепенно заполнялась полицейскими.
Папа набирал номер за номером. Элли стояла в отдалении, готовая помочь, если потребуется, но ей явно не хотелось активно участвовать в расследовании преступлений своего мертвого начальника.
Солнце поднималось все выше, наполняя утро светом и теплом. Наконец мы с папой встретились взглядами.
Время пришло.
Я поднялась и юркнула за деревья, махнув ему, чтобы он следовал за мной. Когда мы зашли глубже в чащу, где папу никто бы не услышал, я повернулась к нему. И замялась, не зная, с чего начать.
