– Самая большая авантюра моей семьи, – цинично проговорила София. – И величайшая катастрофа, с которой Октавианам приходилось сталкиваться за всю их историю.
– Почему?
София плотнее закуталась в меховой воротник. По мостовой пронесся холодный ветер.
– Здание, которое стояло здесь раньше, тоже принадлежало нашей семье. Сорок лет назад его снесли, чтобы освободить место для… В общем, вот для этого: пассажа «Эмпирей». Он задумывался как островок парижского шика в Праге – по типу французских торговых пассажей. Довольно наглый плагиат. – София спрятала руки в карманы дубленки. – Открытие было запланировано на тысяча восемьсот девяносто второй год. Но до него так и не дошло. Уже во время строительства стали происходить всяческие несчастья. Несколько рабочих один за другим упали с галерей, один даже провалился сквозь стеклянную крышу. Когда помощник архитектора пришел инспектировать строительство, его проткнуло железным прутом. Таких несчастий было много, и в конце концов по городу поползли зловещие слухи. Те, кто планировал открыть тут магазин, стали массово разрывать контракты на помещения – все из-за дурной славы. Начался настоящий исход арендаторов – в конце концов ни одного не осталось. И тут в довершение всего от крыши отвалился кусок и упал на тротуар – прямо на проходивших мимо школьников. Это был конец. Октавианы смирились с безвозвратной потерей вложенных денег, отказались от всяких дальнейших планов и велели замуровать вход в здание. С тех пор внутрь никто не заходит, все почернело от грязи, витрины помутнели, пустые полки покрыты пылью.
Аура вошла вслед за Софией под аркаду дворца. Здесь уже сгустились сумерки, последние лучи солнца не проникали за колоннаду. София позвонила в колокольчик, и вскоре дверь открыл лакей в ливрее. Повеяло запахом сандалового дерева. Лакей был небольшого роста, плотный, с чопорным выражением на круглом лице.
– Мадам Люминик! – довольно прохладно поздоровался он. – Как приятно вас видеть.
– Добрый вечер, Якуб! – София сбросила пальто на руки лакею, глядя мимо него, в глубь холла. Белая мраморная лестница, изгибаясь, вела на галерею второго этажа. – Надеюсь, вы получили мою записку?
– Разумеется. Вы и ваша гостья сегодня примете участие в семейном ужине. Все готово. – Он повернулся к Ауре. – Добро пожаловать во дворец Октавианов.
– Благодарю.
К ним подбежала горничная, присела в торопливом реверансе и забрала у Якуба пальто.
– Нас никто не встречает? – удивилась София.
Лакей низко поклонился:
– С вашего позволения, я немедленно извещу его высокоблагородие, что вы изволили прибыть.
– Что могло заставить его провести целый вечер дома, а не в борделе на набережной?
– Надежда увидеть вас, я полагаю, – ответил Якуб. Ауре было неловко, но она не подала виду.
Когда лакей удалился, чтобы известить хозяев о прибытии гостей, София сказала:
– Терпеть меня не может. Но вообще-то Якуб – честный старый слуга. Он отлично знает, как Лудовико проводит вечера, – вероятно, даже где и с кем. И как Эстелла любит сладкий красный портвейн. Он терпит эксцентричные выходки Северина, а детям – они давно уже не дети, но я привыкла их так называть – по-прежнему вытирает носы, поскольку сами они так этому и не научились. Адам и Ода не отличаются ни самостоятельностью, ни особенной добродетелью.
– Что ж, типичная семья, судя по всему. И мне нужно запомнить все эти имена?
София покачала головой:
– Нет, это неблагодарное дело.
Перед входом висело необычное украшение: огромная деревянная женская фигура словно выступала прямо из стены. Казалось, женщина высовывается в прихожую из соседней комнаты через окошко. Фигура была обнаженная, соски на тяжелых грудях стояли торчком, обе руки вытянуты вперед. У нее не хватало трех пальцев на одной руке и двух на другой, а там, где должны быть глаза, кто-то грубо прошелся рашпилем.
– Это носовая фигура корабля?
София кивнула:
– Одна из родоначальниц Октавианов путешествовала вокруг света, была одной из первых женщин, открывавших новые земли. Она прошла по всем морям, и во всех музеях мира есть ее, скажем так, находки. Эта фигура украшала нос ее корабля.
Аура приподняла брови:
– Я ее знаю?
– Это не я, если ты об этом, – рассмеялась София. – Ее звали Сузанна. Сузанна Октавиан. Загляни в какую-нибудь энциклопедию потолще – там найдется про нее статья. Ни для кого не секрет, что она неплохо нажилась на том, что успела натащить со всего света. Все, что ты тут видишь, – ее заслуга. Кто знает, могли бы Октавианы сегодня позволить себе свои прихоти, если бы наша дорогая Сузанна не сумела так ловко пустить в оборот краденое золото и другие трофеи. Уж поверь мне, она не за бабочками охотилась.
– Ты ее знала?
– Конечно.
Аура подошла ближе к фигуре и остановилась под вытянутыми руками. Торс был, наверное, метра два длиной, безглазое лицо казалось огромным. Вблизи было видно, что кто-то пытался нарисовать новые глаза на месте выпиленных. Краску потом смыли, но в трещинах остались темные следы, словно растекшийся грим.
– Тебе не кажется, что оленьи рога в прихожей смотрелись бы изящнее?
София рассмеялась. При этом она казалась просто неприлично юной.
– В семье Октавианов ценится не изящество, а традиции. Если у нас будет время и нас не сожгут как ведьм, я тебе еще кое-что покажу.
– Сузаннину коллекцию черепов?
– Нет, кое-что получше.
Аура снова, почти против воли, взглянула на деревянную фигуру. Массивное тело растрескалось от соли морей и океанов. Казалось, фигура вот-вот переломится в талии. Удивительно, что она еще держится на стене.
Когда Аура опустила взгляд, перед ними стоял неслышно вернувшийся Якуб.
– Господа вас ожидают.
Он подозрительно поглядел на Ауру, словно опасаясь, как бы она не унесла драгоценную фигуру под блузкой.
София протянула Ауре руку:
– Идем, я познакомлю тебя с семьей.
Глава 30
Комната, где ужинали Октавианы, оглашалась громким тиканьем. Но маятник часов на камине не качался, и стрелки стояли неподвижно, показывая двадцать минут девятого. Тиканье доносилось, видимо, из трубы граммофона, на котором крутилась пластинка.
– В этом доме не доверяют часам, – пояснила Эстелла Октавиан. – Но тиканье успокаивает.
Эстелла была худая строгая женщина с заколотыми наверх седыми волосами. Перед ней стоял стакан воды, к которому она не притронулась до основного блюда.
В ответ на ее слова с другого конца стола раздалось тихое мужское хихиканье, но того, кто смеялся, Аура не разглядела. Огромный букет, стоявший посередине стола, скрывал от нее Северина Октавиана – деверя Эстеллы. Видимо, это София заказала целую гору цветов. Никто, казалось, не обращал на букет никакого внимания, и монументальный шедевр флористики возвышался посреди накрытого стола, словно невидимый для всех, кроме Ауры.
