– Ваше имя и название гостиницы мы обнаружили на одной бумаге, – сказал полицейский с усами. Он говорил почти безупречно – с легким чешским акцентом. – На листке для заметок, если быть точным.
– Вот как?
Сперва она подумала о Софии. Потом об Октавианах. Но похоже, пол-Праги знало, кто она такая и где остановилась. Может, и не надо было кататься на козлах с Валтасаром. Да, она хотела выйти на связь с неизвестным врагом, но представляла себе все совсем иначе.
– Этот листок, – продолжал полицейский, – был обнаружен на месте преступления.
– Какого преступления?
– Достаточно тяжкого, чтобы мы были вправе задать вам несколько вопросов.
– Что случилось?..
– Прошу вас, фрау Инститорис. Скажите, последнюю ночь вы провели в гостинице?
Разумеется, они первым делом поговорили с портье. Поэтому она ответила:
– Нет, я вернулась лишь под утро.
– Поздно засиделись, да? – вмешался тот, что в форме. Он, в отличие от усатого, говорил по-немецки без акцента.
– Рано, – поправила она. – Я вернулась рано утром, а не поздно.
Усатый кивнул:
– Позвольте спросить, где вы провели ночь?
– У подруг. Их зовут Лукреция и Саломея Каскаден. Точного адреса я не знаю, но, думаю, найти их труда не составит.
– Вы, надо думать, провели с ними и вечер?
– Нет. До этого я была приглашена на ужин во дворец Октавианов, совсем рядом с Малостранской…
– Я знаю Октавианов. Это очень богатые люди. Вам это, конечно, известно?
– Послушайте, если там что-то случилось…
– Пожалуйста, сядьте, фрау Инститорис. – Полицейский показал на кресла перед окном. Его коллега согласно кивнул.
Аура осталась стоять.
– Может, вы мне наконец скажете, что произошло?
– Я попрошу вас оказывать содействие следствию.
– Я и оказываю. Я совершенно честно ответила на все ваши вопросы. Это достаточно легко проверить.
– Разумеется. И вы даже назвали нам два имени. Преступник бы не стал этого делать. Преступник, скорее всего, сказал бы: да, я был в ресторане, не запомнил, как он назывался. Да, немного перепил, с кем не бывает. Нет, я не знаю точно, когда и как я оказался в кровати. Может, это была даже и не моя кровать, черт его знает. – Полицейский доброжелательно улыбнулся. – Так говорят те, кому есть что скрывать. Но вы повели себя совсем иначе. Вы назвали людей, которых мы легко можем опросить. – Он продолжал пристально глядеть на Ауру.
– Чем еще могу быть полезна, герр?..
– Фридрих. Главный комиссар Фридрих. Я ведь представился, когда вы нас впускали.
– Нет, насколько я помню.
– Может быть, вы не расслышали. А может, забыли. Бывает с вами такое, фрау Инститорис? Вы что-нибудь забываете?
Теперь ей уже самой захотелось сесть, но она не двинулась с места.
– Вы хотите сказать, не забыла ли я, например, что совершила преступление? То самое преступление, о котором я так ничего и не знаю?
Комиссар пропустил эту реплику мимо ушей.
– Значит, вечер вы провели у Октавианов, а ночь – у сестер Каскаден, правильно?
– Да.
– Приглашение во дворец Октавианов вы, надо думать, получили заранее. Насколько я знаю этих людей, они вряд ли вдруг попросили вас остаться на ужин.
– Как же, дождешься от них, – ухмыльнулся полицейский в форме. – Чопорные людишки.
Фридрих взглянул на него с наигранным упреком.
– Меня привела туда одна знакомая. Она… (кстати, кто она им?) родственница Октавианов.
– Вы могли бы назвать нам имя этой знакомой?
– Я знаю только ее сценический псевдоним. София Люминик.
Полицейский у окна присвистнул.
– Дрессировка мужчин! – одобрительно пробормотал он.
Фридрих двинул нижней челюстью справа налево – видимо, размышляя.
– Итак, вы были с одной знакомой, настоящего имени которой вы не знаете, в одном из самых богатых домов нашего города на ужине, на который лично вас не приглашали – если я вас правильно понял? А ночевать после этого пошли к другим знакомым, адреса которых вы, к сожалению, не помните. Все верно?
– Вы собираетесь меня за это арестовать?
– Никто не собирается вас арестовывать.
– Да и с чего бы? – Тот, что в форме, с интересом разглядывал свои ногти.
Аура посмотрела на Фридриха:
– Именно этим вопросом я и задаюсь с того самого момента, как увидела вас обоих за дверью.
Комиссар медленно подошел к своему коллеге, стоявшему у окна, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу.
– Фрау Инститорис, – сказал он наконец, поворачиваясь к ней. – В настоящий момент у меня нет никаких оснований вас арестовывать. Но я хотел бы попросить вас об одолжении. Не могли бы вы в ближайшие сорок восемь часов не уезжать из города?
Она кивнула:
– Раз так нужно.
– Мы еще не всех соседей опросили, но сегодня в течение дня это будет сделано. После этого, вероятно, многое прояснится. Я хотел бы задать вам еще один вопрос. Что вас, собственно, привело в Прагу?
Ауру пробрал озноб, но она старалась не подавать виду.
– Я собираю старинные книги и хотела пройтись здесь по букинистам. Говорят, у них по-прежнему очень много немецких изданий прошлого века.
Фридрих оглядел комнату. В ней не было ни одной книги.
– Пока ничего подходящего не нашли? Вы ведь уже несколько дней, как приехали.
– Да, и, судя по всему, останусь еще как минимум на два дня. Так что все успеется.
Фридрих тихонько вздохнул и направился к двери, кивнув на ходу товарищу:
– Что ж, продолжайте знакомство с нашим городом. Надеюсь, вы хорошо проведете время. В Праге много интересного, если знать места.
– Дрессировка мужчин, – снова пробормотал полицейский в форме.
– Так вы ничего мне не скажете?
Фридрих остановился:
– Что, простите?
– Что случилось? Почему вы задаете мне все эти вопросы?
Полицейский в форме уже открывал дверь. Комиссар сунул руки в карманы пальто и посмотрел на Ауру без всякого выражения:
– Ваше имя мы увидели, как я уже сказал, на листке бумаги. Листок лежал на столе, поверх вчерашней газеты. Стало быть, его положили туда недавно.
Фридрих не мог не заметить, как она побледнела, но не подал виду.
– А перед столом лежал труп, фрау Инститорис. А второй труп лежал всего в нескольких метрах от первого, у входной двери. Тела еще не остыли, когда их обнаружила уборщица. Сегодня утром кто-то перерезал горло Лукреции и Саломее Каскаден – самое позднее, шесть часов назад. Но вы-то в это время уже были в постели, правда?
