«Ах, как трогательно», – подумала Аура, но вслух на этот раз ничего не сказала. Она не хотела обижать Сильветту; это было сейчас важнее, чем прошлое Нестора, и даже важнее вопроса, правда ли Аксель – ее единокровная сестра.
Сильветта взглянула Ауре в глаза.
– Поначалу я просто хотела узнать побольше об алхимии, – сказала она. – Я понимала: ты ни за что не станешь посвящать меня во все это. Аксель явно неплохо в этом разбиралась, так что мы договорились о встрече. Мы обе хотели кое-что выведать друг у друга, и для нас обеих стало неожиданностью, что… дело на этом не кончилось.
Ауре оставалось только признать свое поражение. Сильветта – взрослая женщина за тридцать и может сама решать, что ей делать.
– Кто такая София на самом деле? – обратилась она к Аксель. – Откуда она родом, как стала бессмертной? И как они с Нестором познакомились?
Джиллиан облегченно вздохнул – наверное, потому что разговор вернулся в более деловое русло.
– Она не пожалела усилий, чтобы замести следы. Но я все-таки… – Аксель поднялась и, подойдя к дорожной сумке, оставшейся у входа в гостиную, вытащила из нее пожелтевшую книгу и протянула Ауре.
«Acta societatis jablonovianae nova» стояло на титульном листе под пустой обложкой. «Tomus I – том первый». Ближе к концу лежала закладка. Аксель ободряюще кивнула Ауре, и та раскрыла книгу на заложенной странице. Глава на латыни была озаглавлена: «Genealogia Bathoriorum e genuinis monumentis exposita».
– Bathoriorum? – Аура подняла глаза о книге. – Речь о…
– Это история семьи Батори. Одного из самых могущественных венгерских родов позднего Средневековья.
Джиллиан встал и заглянул в книгу.
– То есть вы хотите сказать, что София – та самая Батори? Елизавета Батори?
Аксель кивнула:
– Легендарная кровавая графиня. Мне потребовалось немало времени, чтобы это выяснить, но за последний год мозаика наконец сложилась. Я проехала по местам, где она жила, я сличала генеалогии, изучала обстоятельства ее предполагаемой смерти и проследила ее путь до самой Праги.
Аксель взяла книгу из рук Ауры, словно желая подтвердить свои слова:
– Этот том лишь одна из бесчисленных книг, в которых я рылась в поисках совпадений и подсказок. Еще целый ящик книг едет сюда почтой, а немалое число уже стоит в квартире, которую я не так давно сняла тут в городе. Очень многое говорит в пользу моего предположения…
Елизавета Батори жила в конце XVI века, она была отпрыском одного из влиятельнейших аристократических семейств Восточной Европы. Тогдашний король Польши приходился ей дядей по матери, ее брат правил Трансильванией. Еще ребенком ее выдали замуж за венгерского графа, и она поселилась с ним в Чахтицком замке в Малых Карпатах. Согласно легенде, графиня уже в молодые годы жестоко наказывала прислугу за малейшую провинность, а позже стала устраивать кровавые оргии. Рассказывали, что она с помощью нескольких сообщников убила более шестисот юных девушек, чтобы купаться в их крови и тем самым поддерживать вечную молодость. В тысяча шестьсот десятом году ее наконец арестовали и судили. Сообщников графини сожгли на костре, а саму ее замуровали в одной из комнат замка, где она, как говорили, умерла несколько лет спустя.
Аура встала и подошла к камину. Ей уже не было жарко.
– Валтасар рассказывал мне об убитых девушках в Праге. Серия убийств, которая внезапно оборвалась несколько месяцев назад. Вы думаете…
– Нет, – решительно сказала Аксель. – Поймите меня правильно, я не пытаюсь выгораживать мать. Большой любви между нами никогда не было, и я не сомневаюсь, что из тех жертв, которые ей приписываются в тысяча пятьсот восемьдесят пятом – тысяча шестьсот десятом годах, многие действительно на ее счету. Но я твердо уверена, что она уже очень давно не убивала. Вечной юности она и в самом деле достигла – но, я думаю, она нашла для этого другой путь, не требующий кровавых жертв. Она живет в Праге более двухсот лет, и за все это время тут не случалось подозрительных серийных убийств или чего-то такого, что указывало бы на продолжение ее тогдашних дел. У нее, может быть, не лучшая репутация, она не вполне соответствует представлениям чешского обывателя о морали – но она давно уже не убийца.
– У убийства нет срока давности, – заметил Джиллиан, откидываясь в кресле. Аура присела на подлокотник, но по-прежнему не спускала глаз с Аксель.
– Предположим, что все это так и есть. Это значит, что София нашла способ вернуть себе юность и сохранять ее столетиями.
Аксель кивнула.
– В таком случае я начинаю понимать, – сказала Аура, – что привело Лисандра в Прагу.
Сильветта резко выпрямилась:
– Ты о чем?
Аура постаралась изложить свои опасения максимально сухо и спокойно. Ее сестра медленно оседала в кресле, то сжимая, то разжимая кулаки. Под конец Сильветта помотала головой, но возражать не стала. Она двадцать лет прожила в уверенности, что Лисандр умер в Сванетии. А теперь Аура говорит, что они все поддались на обман.
Но Сильветта знала своего отца намного лучше, чем остальные, и сам факт, что она ничего не возразила на подозрения Ауры, указывал на то, что она не исключает такой возможности. Аксель села рядом с Сильветтой и притянула ее к себе.
– Предположим, – продолжила Аура, – что Временщик – действительно Лисандр, сумевший протянуть в Сванетии семь лет, чтобы сорвать цветок Гильгамеша на могиле Кристофера. В таком случае старик находится в отчаянном положении – он бессмертен, но навек заключен в дряхлом, никуда не годном теле.
– И наверняка стремится вернуть молодость, – подхватил Джиллиан. – Богатства и власти у него хоть отбавляй. А молодость прошла.
Аура возбужденно кивнула – картина складывалась все яснее.
– Ему ясно, что угрозами Софию не возьмешь. Убить ее он не может, потому что с ней умрет и ее тайна. А семья не так ей дорога, чтобы Лисандр мог ее таким способом шантажировать.
Аксель горько рассмеялась:
– Мы для нее просто игрушки, забава, она с нами обращается, как с цветником, – иногда занимается от нечего делать, а потом ей надоедает, и все зарастает сорняками. Боюсь, все мы ее порядком утомили. Она приходит, чтобы посмеяться над нашими слабостями и показать нас своим гостям, но на самом деле мы для нее ничего не значим. А уж тем более после смерти Нестора. Я последний ребенок, которого она от него родила, и мне кажется, именно за это она меня ненавидит. Я одним своим видом напоминаю ей о том, чего уже не вернуть.
Губы Сильветты дрожали. Она была еще девочкой, когда Моргант заставил Лисандра изнасиловать ее и зачать с ней ребенка – Тесс. И все же она простила отца и долгие годы жила рядом с ним. И даже у Ауры тогда, в Сванетии, сложилось впечатление, что Лисандр искренне раскаивается в том, что натворил.
– Он надеялся с моей помощью подобраться к Софии, – тихо сказала Аура. – Думал, что она проникнется ко мне доверием, узнает во мне черты Нестора… и, может быть, поделится со мной своей тайной. А меня шантажировать не в пример легче – у меня есть вы, а еще Джиан и Тесс. Я выдала бы ему тайну, если бы кто-то из вас оказался под угрозой. Я не такая, как София. – Аура опустила глаза. – Не такая сильная.
