Доехав до конца аллеи, Эйвери промчался через перекресток и миновал внушительное гранитное здание парламента Жатвы. Дом в форме буквы «I» был окружен низкой чугунной оградой и ухоженным парком. Солома, которой была выстлана кровля, выгорела на солнце.
Эйвери уже жалел, что взял жесткий тон. Они с Хили практически в равных званиях, но штаб-сержант повел себя со спутником как с желторотым новобранцем. «И когда я стал таким лицемером?» – спрашивал себя Эйвери, крепко держа баранку. Его трехдневный кутеж в Зоне – не первый случай, когда морпех напивался в форме.
Эйвери готовился коротко извиниться, когда Хили пробормотал:
– Э-э… штаб-сержант Джонсон… Притормози, когда будет возможность. Старшину первого класса Хили тошнит.
Тремя безмолвными часами позже они съехали с Бивреста и углубились в долину Ида. Эпсилон Инди опускался в окружении розово-оранжевых рассеянных облаков к идеально прямому двухполосному шоссе. Из-за малого диаметра Жатвы горизонт был заметно изогнут, подчеркивая контуры пшеничных полей, возникших за Идой после растянувшихся на сотни километров фруктовых садов. Эйвери опустил стекла седана, и ворвавшийся в кабину воздух уже не был невыносимо жарким. Согласно военному календарю ККОН, привязанному к Земле, сейчас стоял декабрь. Но на Жатве царила середина лета – разгар сезона созревания.
Едва последние лучи Эпсилон Инди скрылись за горизонтом, округу затопила темнота. Шоссе не освещалось, и поселений впереди не было видно. У Жатвы не имелось луны, и хотя другие четыре планеты системы сияли необычно близко, их света не хватало. Включив фары, Эйвери заметил знак съезда и свернул с шоссе на север.
Машину затрясло на рыхлом гравии уходящей вверх дороги. Несколько плавных поворотов в пшеничном поле, и они добрались до учебного плаца, окруженного довольно новыми одноэтажными зданиями из поликрета: столовая, казармы, автопарк, санчасть – все та же неизменная планировка, виденная Эйвери много раз.
Он сделал круг вокруг флагштока, и фары озарили человека, сидящего на крыльце столовой с сигарой. Запах, проникающий в машину сквозь открытые окна, был легко узнаваем: «Милый Вильям» – марка, которую предпочитал почти каждый офицер корпуса морской пехоты. Остановив седан, Эйвери вышел и отдал честь.
– Вольно. – Капитан Пондер глубоко затянулся. – Джонсон и Хили, верно?
– Так точно, сэр! – хором ответили оба.
Пондер медленно встал:
– Рад вашему прибытию. Давайте помогу с вещами.
– Не стоит беспокоиться, сэр. У нас всего две сумки.
– Путешествуй налегке, чтобы первым идти в бой, – улыбнулся капитан.
Эйвери прикинул, что если исключить высоту ступени, на которой стоит Пондер, то капитан на несколько дюймов ниже его и не так широк в плечах. Должно быть, ему уже за пятьдесят. Но с короткой стрижкой, редкой сединой и загорелой кожей он выглядит в два раза моложе, если не считать, что у него нет правой руки.
Эйвери заметил, что рукав форменной рубашки подогнут на уровне отсутствующего локтя и аккуратно пристегнут булавкой, – и сразу отвел взгляд. Штаб-сержант повидал немало ампутантов, но встретить морпеха на службе без постоянного протеза – большая редкость.
Пондер кивнул в сторону седана:
– Извините за гражданскую машину. «Вепри» должны были прислать еще неделю назад. Задержка с поставками, представьте себе. Мой другой взводный сейчас в Утгарде, пытается найти машины.
– Что насчет рекрутов? – спросил Эйвери, доставая сумки из седана.
– В понедельник. У нас целый уик-энд до начала работы.
Эйвери захлопнул багажник. Едва он отошел, автомобиль развернулся вокруг флагштока и поехал обратно к шоссе.
– Который взвод мой? – спросил Эйвери.
– Первый. – Пондер указал сигарой на одну из двух казарм на южном краю плаца.
Хили закинул свою сумку на плечо:
– Мне поселиться с пехотинцами, сэр?
– Пока ты не расчистишь себе место в санчасти. Кто-то из снабженцев прислал гору медикаментов. Наверное, спутал наш гарнизон с каким-нибудь госпиталем на Дани.
Хили усмехнулся. Эйвери промолчал; ему слишком хорошо были знакомы ранения, с которыми приходилось иметь дело в полевых госпиталях.
– Если хотите поесть, в столовой работают торговые автоматы, – продолжил капитан. – Или можете отдохнуть. Я запланировал брифинг на семь тридцать: пробежимся по расписанию боевой подготовки и убедимся, что первую фазу отработаем как полагается.
– Что-нибудь еще на вечер, сэр? – спросил Эйвери.
Пондер сжал сигару зубами, а потом ответил:
– Ничего такого, что не может подождать до утра.
В темноте сверкнул огонек пепельного кончика сигары. Морпех козырнул и направился к казарме первого взвода. Хили потащился следом по зыбкому гравию.
Капитан проводил их взглядом – они прошли по плацу через снопы света, роняемые дуговыми фонарями. Он знал, что некоторые вещи не терпят отсрочки. Пондер бросил и раздавил подошвой окурок, после чего направился к своему жилищу, расположенному рядом с автопарком.
За полчаса Эйвери разобрал свои пожитки и аккуратно уложил их в шкафчик. Комнатушка взводного находилась в стороне от входа с москитной сеткой. Морпех слышал, как Хили в глубине казармы все еще достает вещи из сумки, раскладывает их на кровати и напевает под нос.
– Эй, штаб-сержант Джонсон! – прокричал медик. – Мыла не найдется?
Эйвери скрипнул зубами:
– Посмотри в душевой.
Хили с удовольствием исполнял недавний приказ, и это было неприятно. Но штаб-сержант порадовался, что слышит медика через стены своей комнаты. Эйвери по опыту знал, что бóльшая часть обязанностей инструктора по строевой подготовке – удерживать изнуренных рекрутов от вымещения разочарования друг на друге. Он должен принимать на себя всю злость и, если хорошо выполняет свою работу, восхищение.
Но знал Эйвери и то, что скоро его взвод вернется в казармы измотанным, обозленным и жаждущим драки. По крайней мере, тогда штаб-сержант услышит любой шум из своей комнаты и вмешается, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля.
– Ладно, это всего на одну ночь, – продолжил Хили примирительным тоном. – Если завтра я не наведу порядок в санчасти, то поселюсь у этого… как его зовут?
– Ты про капитана? – спросил Эйвери, набросив коричневое шерстяное одеяло на постель.
Невзирая на жару, он должен показать рекрутам, как правильно застилать койку.
– Нет, другого взводного. Секунду, загляну в коммуникатор.
Эйвери разгладил одеяло широкими движениями. Потом принялся за углы, выравнивая их так, что даже его собственный инструктор гордился бы им.
– Берн! – крикнул Хили. – Штаб-сержант Нолан Берн!
Эйвери замер, его руки остановились под матрасом, пружины впились в ладони.
