Поскольку второе место вскоре будет наводнено кораблями агрессивных инопланетян, то наиболее разумный выбор – возвращение тем маршрутом, которым они пришли. Но на капсуле не было информации о пути «Мелкого греха»; требовалась информация из инопланетных коробок. Прежде чем передать эти сведения, хурагок хотел привести коробки «к согласию» относительно правильности координат. На капсуле оставалось топлива только на один прыжок, и даже Дадаб согласился, что необходимо сделать все верно.
Когда первый метановый баллон начал иссякать, дьякон смирился с неизбежным. Он с испугом наблюдал, как хурагок осторожно изучает щупальцами внутренности коробок, соединяя каналы, постепенно приходя к лучшему пониманию простого бинарного языка и передавая ценную информацию на капсулу.
В конечном счете преступные усилия Легче Некоторых дали результат. Капсула вышла из прыжка в середине расширяющейся сферы, которую быстрое сканирование с уверенностью определило как облако обломков первого инопланетного корабля. Сердце Дадаба запело. Несмотря на длинный список преступлений – заговор с целью создания ложного свидетельства, пособничество в разрушении собственности министерства, мятеж, – может быть, пророки проявят милосердие? Ведь в конечном счете он поступил правильно: сообщил о предательстве Чур’Р-Яр и передал координаты реликвария. Дьякон надеялся, что это чего-то стоит.
Но потом стало ясно, что система жизнеобеспечения капсулы серьезно повреждена. И по прошествии многих циклов без какого-либо проблеска надежды на спасение Дадаб впал в глубокую депрессию. «Я умру, – стонал он, плавая среди смятых мешков из-под пищи и собственных тщательно упакованных отходов, – не получив даже шанса попросить пророков о прощении!»
Дьякон позволил себе на какое-то время погрязнуть в этом настроении, пока не стало невозможным игнорировать проблемы Легче Некоторых с синтезом метана. В этот момент жалость Дадаба к себе перешла в нечто менее предосудительное: стыд. Унггоя, возможно, ждет ужасное наказание в будущем, но хурагок страдает сейчас и сносит эти муки исключительно ради дьякона.
Дадаб сделал глубокий вдох и задержал дыхание, чтобы холодок самоотверженных усилий друга проник глубже в грудь. Он повернулся к панели управления, оттолкнув в сторону инопланетные коробки, и нажал на голографический переключатель, возвращая питание на маломощные датчики капсулы. «Мы оба выживем, – поклялся он, прислушиваясь к скрипу изнуренных мешочков хурагока. – Что бы ни случилось потом».
Дадаб, уставший от сна, как и от других немногочисленных возможностей занять себя, расположился перед панелью, отслеживая показания датчиков в надежде увидеть малейший намек на приближение какого-нибудь корабля. Он старался дышать как можно слабее и реже и прервал бдение, только чтобы помочь хурагоку поесть. Прошло еще много циклов. Все это время инопланетные коробки богохульственно гудели, а мешочки хурагока раздувались и сжимались. Вдруг – совершенно неожиданно – капсула обнаружила поблизости сигнатуру прыжка, и Дадаб наконец дал себе поблажку – испытал облегчение.
– Потерпевший крушение корабль, говорит крейсер «Быстрое преобразование», – раздался в капсуле громоподобный голос.
Легче Некоторых издал страдальческий свист, а Дадаб тем временем нащупал регулятор и убавил громкость.
– Отвечайте, если можете, – продолжил голос на более приемлемом уровне.
– Мы живы, «Быстрое преобразование», – ответил Дадаб скрипучим, отвыкшим от употребления голосом. – Но мы на грани!
За последние несколько циклов аппетит у хурагока пропал. Его анаэробный мешочек работал теперь лишь в малую долю прежней производительности, а многие спинные мешки полностью схлопнулись, поскольку их мембраны высохли и сжались.
– Умоляю вас! – воскликнул Дадаб. Он потянулся к маске и осторожно вдохнул содержимое почти пустого второго баллона. – Пожалуйста, поспешите!
– Сохраняйте спокойствие, – проворчал голос. – Скоро вы будете у нас на борту.
Дадаб беспрекословно повиновался. Он глотал поредевший метан быстрыми короткими вдохами, а к маске обращался, только когда жжение в легких становилось невыносимым. Но дьякон, вероятно, слишком долго ограничивал себя, потому что все кругом вдруг кануло в темноту. Очнувшись, унггой обнаружил, что лежит на животе, и услышал, как в капсулу с шипением втекает свежий метан.
Ноздри Дадаба встрепенулись. У газа был горьковатый привкус, но дьякон решил, что в жизни не пробовал ничего слаще. Со счастливым ворчанием он повернул голову, чтобы посмотреть на Легче Некоторых… и пришел в ужас, увидев смятого хурагока на полу рядом.
Мы на борту крейсера, понял Дадаб. И искусственная гравитация распространяется на капсулу!
Он вдруг услышал скрежет у люка капсулы. Кто-то пытался проникнуть внутрь.
– Стойте! – закричал Дадаб. Он вскочил на ноги, но тут же упал. Мышцы атрофировались из-за долгого пребывания в невесомости, и дьякону пришлось ползти к контрольной панели. – Не открывайте люк!
Дадаб ударил по кнопке, чтобы включить силовое поле. Воздух мгновенно захрустел и сгустился. С опозданием унггой понял, что случится после нажатия на переключатель.
Двигатели засветились, издавая оглушающий рев, и капсула рванулась вперед с металлическим скрежетом, после чего остановилась с оглушающим лязгом. Нос согнулся и вмялся, инопланетные коробки ударились о пульт управления.
В границах поля Дадаб не почувствовал ускорения или удара, зато ощутил жгучую боль в левой руке. Фрагменты коробок разлетелись по капсуле, и хотя поле мгновенно остановило крупные, один из них, бритвенно-острый, набрал достаточную скорость и задел унггоя, вспоров жесткую кожу ниже плеча. Игнорируя боль, Дадаб схватил хурагока за щупальца и поднял. Обычно липкое тело на ощупь было сухим. Плохой знак.
Как можно быстрее, но соблюдая осторожность, Дадаб переложил щупальца Легче Некоторых, придав ему естественную позу: морда кверху, анаэробный мешочек висит внизу. Наименее поврежденные мешки хурагока, поддерживаемые полем, начали надуваться. Дадаб знал: прежде чем его друг сможет парить в воздухе без посторонней помощи, должно пройти некоторое время. Дьякон быстро протянул руку к пульту управления и запер люк.
Тяжелые шаги известили о приближении к капсуле кого-то массивного.
– Пророки небесные! – прогремело снаружи. – Вы там с ума сошли?
– У меня не было выбора! – ответил Дадаб.
В люк забарабанили, сотрясая капсулу.
– Выходите немедленно! – громыхнул голос.
Тот же голос разговаривал с дьяконом при первом контакте. Дадаб знал: это не киг-яр, не унггой, не сангхейли… и определенно не cан’шайуум. Значит, остается лишь один вариант…
– Нет, – ответил Дадаб дрожащим голосом, думая о том, чью гордыню, возможно, он оскорбляет. – Мой хурагок болен. Мне очень жаль, но вам придется подождать.
Если бы Маккавеус находился на мостике крейсера, то мгновенно узнал бы о происшествии в ангаре. Но здесь, в трапезной «Быстрого преобразования», вождь джиралханаев запретил все коммуникации. Процесс насыщения стаи Маккавеуса не терпит никаких перерывов.
