Медик настоятельно советовал капитану не участвовать в эвакуации Гладсхейма, зная, что любое усилие лишь разбередит его раны. Пондер, конечно, без обиняков сказал Хили, куда он может засунуть свой совет. Но теперь, глядя, как капитан пытается делать вид, будто подъем по лестнице ему нипочем, Эйвери понимал: тот расплачивается за верность своей службе и своим подчиненным.
– Хейбел, слышишь меня? – прорычал Эйвери в ларингофон.
– Да, штаб-сержант, – ответил командир отделения «Чарли» с балкона бального зала.
– Как обстановка?
– Трудно сказать. Толпа на аллее очень плотная.
За годы борьбы с повстанцами Эйвери неплохо научился оценивать намерения толпы – точно знал, сохранит ли она спокойствие или взорвется. Он понимал, что в данный момент люди слишком ошеломлены, они не собираются вымещать злость на правительстве, которое оставило их без всякой защиты, а теперь имеет наглость сгонять их сюда как скот. Именно такие опасения побудили губернатора Тьюна оставить два отделения «Чарли» для охраны парламента, тогда как остальные ополченцы отправились в Гладсхейм. Но Эйвери понимал, что реальная угроза все еще остается на низкой орбите.
– Оставь вместо себя Уика и спускайся сюда, – приказал он Хейбелу. – И скажи ему, пусть будет там повнимательнее.
Берн обменялся такими же словами с Андерсеном, командиром «Чарли-2». Вскоре два штаб-сержанта и шесть их заместителей собрались в вестибюле парламента – помещении с белокаменными колоннами. В ожидании возвращения Пондера Эйвери вкратце рассказал, как они ранили инопланетянина в золотых доспехах. Потом Берн (который со своего места в «вепре» увидел больше, чем Эйвери) описал, как опылители Мака сбили над виноградником инопланетный корабль. Эти победы вряд ли компенсировали гибель тысяч гражданских, но сочный, пересыпаемый бранью рассказ об огненных пируэтах десантного корабля дал всем повод немного посмеяться над врагом.
Под штурмовым бронежилетом Эйвери заверещал коммуникатор. Морпех прочел послание от Пондера: «Ты и Берн. Кабинет Тьюна. Срочно».
Кабинет губернатора располагался в задней части здания; к нему и еще двадцати трем кабинетам для парламентариев Жатвы вел длинный коридор с высоким потолком. Если не считать нескольких взволнованных клерков, коридор был пуст. По просторному помещению разносились гулкие звуки шагов морпехов по мраморному полу.
В приемной перед кабинетом Тьюна дежурили двое полицейских, расположившись по сторонам двери со вставками матового стекла. Оба в защитной экипировке, но без шлемов; в руках автоматы М-7. Один из охранников сердито посмотрел на штаб-сержантов.
– Оружие сдать! – потребовал он и указал подбородком на пустой стол, принадлежащий личному секретарю Тьюна. – Распоряжение губернатора.
Берн раздраженно посмотрел на Эйвери, но тот отрицательно покачал головой, – мол, не стоит оно того.
– Чтобы ты знал, – произнес Берн хрипловато, с ирландским акцентом, – я всегда пересчитываю патроны. – Он снял боевую винтовку с плеча, вытащил пистолет М-6 из кобуры, положил и то и другое на стол рядом с оружием Эйвери и дерзко улыбнулся. – Пусть они только попытаются исчезнуть в мое отсутствие.
Занервничавшие полицейские отошли, пропуская Эйвери и Берна.
Кабинет Тьюна имел форму воронки: чем дальше от двери, тем шире. На полуэллиптической западной стене красовалась неподвижная голограмма – снимок Утгарда в дни основания колонии. У фундамента одной из башен стоял подросток; эта башня располагалась рядом с нынешней аллеей, которая, судя по фото, тогда представляла собой болотистый участок и служила парковкой для «йотунов». Этот высокий, но уже и тогда грузноватый мальчик улыбался до ушей, и, хотя у него еще не было рыжей губернаторской бороды, лицо Тьюна легко угадывалось. Мальчику было лет десять.
– Я не очень хорошо понимаю, чего вы ожидаете от нас, губернатор, – сказала капитан-лейтенант Аль-Сигни, стоящая перед полированным столом из красного дерева.
На ней был светло-серый форменный мундир с высоким воротом – в такой же приталенной форме она приходила к Эйвери в госпиталь. Сегодня длинные черные волосы были собраны в пучок на затылке, открывая темно-серые эполеты с тремя золотыми шевронами и пучком дубовых листьев.
– Вы должны совещаться со мной! – взревел Тьюн. – Прежде чем приводить в действие ваши безумные планы!
Фигура губернатора возвышалась над столом. Его большие руки мертвой хваткой вцепились в кожаную спинку офисного кресла. На Тьюне были вельветовые брюки и рубашка из тонкой фланели. Все мятое – он, похоже, не переодевался уже несколько дней.
– План остается прежним, мы договорились о нем неделю назад. Если вы чем-то озабочены, то у вас была масса возможностей обсудить эти проблемы со мной.
– Ты сказал мне, что отключил Сиф! – Тьюн гневно ткнул пальцем в Мака, который мерцал в голограмме, создаваемой настольным голопроектором.
– Отключил, – ответил ИИ.
– Тогда как, черт побери, они вышли на связь?!
– Я оставил один рабочий кластер. На тот случай, если мне понадобится войти в системы Тиары. – Мак посмотрел на Джилан. – Несомненно, я принял верное решение.
– Ты не должен принимать никаких решений без моего одобрения!
ИИ пожал плечами:
– Я не вижу причин, по которым мы не должны держать этот канал открытым.
– Не видишь? – Тьюн оттолкнул кресло и с силой хлопнул ладонями о стол. – Эти гады выжигают Гладсхейм дотла!
– Фактически, – возразил Мак, – инопланетяне, что на Тиаре, даже не принадлежат к той расе.
Мысли Эйвери метались, он пытался вникнуть в суть разговора. «Инопланетяне на Тиаре? – недоумевал он. – Когда это успело случиться?»
Тьюн уставился на Пондера с яростью и отчаянием:
– Неужели я единственный человек в этом кабинете, сохранивший остатки здравого смысла?!
– Прошу вас успокоиться, губернатор. – Лицо Пондера было бледно; похоже, он с трудом держался на ногах. – У нас нет времени на споры.
Тьюн нагнулся низко над столешницей, его голос клокотал в горле:
– Не смейте мне приказывать, капитан. Я губернатор этой планеты, а не ваш солдат. – Вены на шее Тьюна часто пульсировали, цвет его лица сравнялся с цветом бороды. – Я буду решать, что мы должны делать, а что – нет. – Потом он метнул взгляд, словно клинок, в Аль-Сигни. – И я не допущу, чтобы моих людей использовали как живцов!
В кабинете воцарилась мертвая тишина. Мак снял ковбойскую шляпу, разгладил нерасчесанные волосы.
– Прошу прощения, губернатор, но план есть план.
За миг, понадобившийся Тьюну, чтобы осознать неповиновение ИИ, Джилан успела завести руку за спину и вынуть из кобуры черный пистолет едва ли больше ее ладони. Она прицелилась в середину груди Тьюна:
– Согласно второму параграфу восьмой статьи Приложения о внутренней безопасности к Колониальной хартии ККОН, я лишаю вас должности и полномочий.
