Очнувшись, он понял: инопланетянин держит его за запястья и тащит лицом вверх на площадку перед башней, где идет ожесточенная перестрелка.
Шлем исчез; не обнаружил Берн и автомата с пистолетом. Инопланетянин одним яростным движением лапы сорвал с него штурмовой жилет; на форменной оливковой рубашке остались кровавые следы когтей; грудь горела и пульсировала. Морпех подобрал под себя ноги, чтобы крутануться и освободиться от хватки. Но существо просто согнулось в поясе и гигантским кулаком ударило Берна в лицо, сломав нос и скулу. Голова штаб-сержанта бессильно повисла между плеч, а инопланетянин водрузил его на мешки с песком, чтобы было видно рекрутам на башне.
– Не стрелять! Не стрелять! – закричал Стизен. – Попадете в штаб-сержанта!
Берн хотел крикнуть «Нет!», приказать Стизену уложить обоих – инопланетянина с коричневой шерстью и его, – но челюсть не работала, и вместо слов получился сердитый кашель.
Чужак поставил Берна на колени, потом вытащил шипомет из-за пояса и провел серповидными клинками по плечу морпеха. Клинки погнулись и обкололись, раздвигая дверь центра данных, и штаб-сержант взвыл от боли, когда они достали до ключицы…
Инопланетянин пролаял слова, которые остались бы непонятыми, если бы он не выдернул клинки из плеча Берна и не приставил к его шее: «Сдавайтесь, или он умрет!»
«Не смейте этого делать!» Берн грязно выругался про себя. Но прежде чем его рекруты положили оружие, от башни эхом отразился рев приближающихся двигателей.
Берн был настолько плох, что даже не смог сосчитать своих спасителей: десяток огромных комбайнов при поддержке большой фаланги гондол перевалили через восточный хребет, эскадрильи опылителей затмили небосклон на западе. Вид приближающейся армии «йотунов» ошеломил инопланетянина в голубых доспехах, и он убрал клинки от шеи Берна. Стоило ему это сделать, как рекруты на башне открыли огонь.
Огромный зверь повалился навзничь, истекая темно-красной кровью. К тому времени, когда штаб-сержант перекатился на спину, ополченцы застрелили еще одного инопланетянина в доспехах, а третий уже катился назад к воротам комплекса, решив отступить к Утгарду и кораблю.
Далеко он не ушел. Два опылителя вышли из клина и протаранили машину с точностью крылатых ракет. Машина превратилась в оранжевое облако пламени, отороченное красноватым дымком; после взрыва осталась неглубокая воронка. Лопастные колеса оторвались и помчались по дороге, а когда инерция кончилась, съехали в пшеничное поле.
– Легко и красиво! – прокомментировал Стизен.
Они с Бердиком и двумя другими рекрутами, морщась от натуги, подняли Берна за руки и за ноги и понесли к подлетающей гондоле. Машина опустила пандус, и из нее выехало несколько многофункциональных «йотунов».
– Что дальше? – спросил Бердик, когда паукообразные «йотуны» поползли к башне.
– Какая разница, черт возьми?! – Стизен крякнул, когда они поднимали Берна по пандусу. – Возвращаемся в город.
Рекруты уложили Берна в задней части гондолы. Он скривился от боли, наполнявшей его с головы до пят, и увидел, как многофункциональные машины заползли на мачту и принялись работать с мазерной антенной. Прежде чем Берн успел подумать, зачем они это делают, на западе в поле появилась катапульта. Вскоре она с лязгом остановилась у поднятой жатки комбайна.
Две огромные машины боролись чуть ли не минуту. «Йотун» поднимался на гигантских колесах, как олень в гон, пока катапульта не смирилась с поражением, издав жалобное пневматическое шипение. Комбайн опустился на землю. Но он упирался жаткой в землю и не выключал двигатель – на случай, если придется вернуть катапульту в положение для выстрела.
К тому времени все рекруты погрузились в гондолу. Она подняла пандус, подала максимальную мощность на электродвигатель и двинулась к шоссе на Утгард. После этого Берн не видел ничего, кроме неба.
Глава 22
Дадаб прятался за ярко-голубой бочкой, сжимая в жесткой ладони плазменный пистолет. Он чувствовал, как металлические снаряды инопланетян пробивают пластиковый борт бочки и вязнут в желтой пене. Из шестнадцати унггоев, которым удалось отступить от среднего стыка в ту сторону, где стоял Дадаб, – противоположную той, где находилось диспетчерская, – остались только четверо: он, Бапап и еще двое: Фуп и Хумнум.
Бочки стояли в два ряда полукругом, обращенными внутренней стороной к стыковочному узлу. Дадаб убеждал Флима построить такую же баррикаду близ центра управления, но не проверил, выполнили ли унггои эту работу. К тому времени, когда группа дьякона перетащила бочки со складских платформ, выступающих с мостков, контейнеры инопланетян уже поднимались на станцию.
Дьякон, конечно, понятия не имел, что контейнеры заминированы, что злополучные унггои, которые войдут в рукава стыка, будут разорваны на куски. В первые секунды атаки инопланетян почти половина из шестидесяти унггоев на станции были убиты или ранены. Дьякон приказал всем уцелевшим отступить, и это было мудрым решением. В двух оставшихся контейнерах находилось кое-что похуже взрывчатки: хорошо вооруженные инопланетные солдаты, жаждущие мести.
Мостки сотряслись, когда еще одна пара крупных контейнеров пронеслась мимо станции и продолжила путь дальше по подъемникам. Дадабу и в голову не приходило считать, сколько их прошло, но он предположил, что около сотни. И если он правильно понял хурагока, то известно, что в этих контейнерах содержится население планеты, жертвы джиралханаев.
Когда стих грохот контейнеров, стрельба чужаков усилилась. Дадаб не был воином, но он правильно догадался: они готовятся к атаке.
– Приготовиться! – крикнул он Бапапу.
Бапап в отчаянии посмотрел на счетчик заряда плазменного пистолета:
– Мало выстрелов.
– Тогда целься лучше, чтобы все попали куда нужно!
Дадаб покрепче сжал пистолет и приготовился прыгнуть через бочки. Но оказалось, что ему не оторваться от пола.
Дьякон не заметил, что пули пробили бочку за его спиной и вытекшая пена приклеила его баллон к мосткам. В первое мгновение он проклял судьбу. Но, увидев, что случилось с Бапапом, понял, как ему повезло.
Пока зеленая энергия накапливалась между зарядными полюсами пистолета, Бапап очутился на пути летящего металлического роя. Шея и плечи дородного унггоя разлетелись на ярко-голубые ошметки плоти и брызги крови, и он рухнул на мостки. Палец спазматически сжался на спусковом крючке, и пистолет произвел два выстрела, обдав огнем стену станции. Дадаб видел, как отверстия быстро заполнились той самой реактивной пеной, которая только что спасла ему жизнь.
Потом он почувствовал вибрации мостка и топот тяжелых ботинок: чужаки приближались к баррикаде из бочек. Дадаб понимал, что если не поднимется, то умрет. Но он не хотел оставлять Бапапа. Он был его дьяконом. Он останется с ним до конца.
Дадаб сделал глубокий вдох, наполнил маску метаном – хватит на несколько неглубоких вдохов. Потом он подтянул трубки приклеенного к мосткам баллона, освободился от ремней и подполз к судорожно подергивающемуся Бапапу.
