Кожу бедра холодит лезвие его ножа. Ощущаю легкий укол. Пытаюсь дышать ровно, не поддаваться панике, но это чертовски сложно. Артем продолжает крепко удерживать меня, проводит тупой стороной лезвия по бедру, заканчивая путь клинка в ложбинке между ног. Все это время его глаза смотрят на меня в упор. Он снова это делает — проникает в мою голову, под черепную коробку. И сейчас он хочет, чтобы я боялась.
Сквозь тонкую ткань коротеньких шорт я чувствую острие. Артем видит страх в моих глазах, и ему это чертовски нравится. Будто издеваясь, не спешит отстраняться. А я ощущаю, как внутри, сменив панику, зарождается совершенно другое чувство. Низ живота наливается приятной тяжестью, и тугая пульсация заставляет сжимать бедра еще сильнее.
— Вот так обрежу их… — его хрипловатый шепот лишает последних сил. — Так мне нравится больше, — опускает глаза на мои полуоткрытые губы. — Видеть это буду только я. И никаких прогулок, — отстранившись, смотрит на меня. Уголок его губ слегка вздрагивает. Это еще не улыбка, скорее, демонстрация своего превосходства. И этот наметившийся жест заставляет меня прийти в чувства.
— Пошел ты к черту. Извращенец, — отталкиваю его. Он не удерживает, не предпринимает ни единой попытки схватить меня. Решительно направляюсь к выходу, а у самой дикое желание свести ноги. За спиной раздается его довольный смех, а я понимаю, что ненавижу его.
Выйдя на улицу с колотящимся в груди сердцем, направляюсь к дому. Зайдя внутрь, прохожу мимо отца, сидящего за кухонным столом.
— Анют, ты чего вернулась? — удивленно спрашивает папа.
— Кое-что забыла, не волнуйся, — стараюсь выглядеть спокойной. — Мне нужно кое-что распечатать. Могу я воспользоваться твоим принтером? — указываю в сторону папиного кабинета.
— Конечно, милая.
Зайдя в комнату, загружаю компьютер. Чувствую, как меня буквально потряхивает от злости, от предвкушения задуманного. Он думает, что может так просто издеваться надо мной? Прилюдно насмехаться? Может, то, что придумала я, ребячество, но сейчас я испытывала буквально жизненную необходимость поставить нахала на место.
Схватив распечатанное изображение, вылетаю из дома. Думаю о том, что вполне могу поехать к Алене на машине отца. Возвращаюсь на стрельбище. Все парни на месте, и Серебряков тоже. Умничает, демонстрируя одному из бодигардов, как нужно метать нож. Ох, метнула бы я в него парочку снарядов, жаль, что не умею этого делать. Ну, ничего. У меня есть более действенное средство. Игнорируя любопытные взгляды, приближаюсь к сейфу, выуживаю оттуда пистолет. На свободной дорожке подхожу к мишени, прикрепляю скотчем листок А4 и возвращаюсь назад. Передернув затвор ПМ, окидываю взглядом все помещение. На меня смотрят абсолютно все. Парни в полном недоумении. Артем стоит позади, слегка прищурившись, следит за моими действиями.
— У меня есть особая методика, как можно быстро и результативно научиться стрелять без промаха, — прочистив горло, громко объявляю. Жестом приглашаю их приблизиться. Усмехнувшись, парни выполняют мою просьбу. Серебряков остается на прежнем месте. Сцепив на груди руки, насмешливо следит за моими действиями. Не обращая внимания на его высокомерие, надеваю наушники.
— Все очень просто. Нужна мотивация. Нужен враг. Предлагаю прикрепить к мишени фэйс какого-нибудь негодяя. Того, кого не жалко. Того, кому вы желаете зарядить в лоб, — направив пистолет, прицеливаюсь и выпускаю почти весь магазин в изображение Серебрякова. Кладу на место пистолет, снимаю наушники. В помещении воцаряется гробовая тишина. По-моему, они не ожидали такой выходки.
— Вот так, попробуйте, очень помогает, — стряхнув руками с плеч невидимую пыль, разворачиваюсь, намереваясь выйти. Но тут же налетаю на мощную грудь, обтянутую тканью черной футболки. Подняв голову, вижу, что Артем смотрит на свое изрешеченное фото с улыбкой на губах.
Пытаюсь его обойти, но он хватает меня за руку, лишая возможности сбежать. Я уже было готовлюсь к всплеску его злости, мысленно подбираюсь для защиты, но он снова удивляет меня.
— Я освободил проезд, — шепотом у лица. Подмигнув на прощание, отпускает.
ГЛАВА 7
— Ты уверена, что не голодна? — спрашиваю подругу, отпуская официанта с заказом.
— Уверена. Я выпить хочу — накрывает, — в ее глазах столько усталости. Я решаю не спорить.
— Хорошо, выпьем, и все расскажешь.
Спустя пятнадцать минут и один коктейль Аленка немного расслабляется. Больше не мучает в руках свой телефон.
— Ань, мне нужна твоя помощь. У тебя ведь есть связи в органах. Я хочу взять распечатку звонков и сообщений Влада, — она смотрит на меня пристально, почти умоляюще, будто от этого зависит вся ее жизнь.
— Погоди, ты можешь объяснить? Для чего? Вы вроде помирились, — растерянная, в первые минуты не знаю, как и реагировать на ее просьбу. — Влад пришел, попросил прощения, раскаялся, предложил попробовать найти консенсус. Что произошло-то?
— Я тебе тогда немного солгала, — хмурится подруга, потупив взгляд. — Ты и так была расстроена из-за Дениса, да и оставаться у тебя я не могла больше. Не хотела стеснять, — после этих слов мне хочется вставить ей мозги на место. Как, вообще, она может так рассуждать? Мы ведь близкие подруги.
— Нас заставила съехаться его мама. Помнишь, ты столкнулась с Владом в подъезде? Он злой был. Так вот, приехать ко мне — было ее командой. Лидия Семеновна потребовала, чтобы он вернул нас домой. А я отказалась, чем доставила неудобство мужу. На следующий день свекровь мне позвонила. Мы разговаривали долго. Она просила не рубить с плеча, уверяла, что ее сын просто запутался, устал. Сказала, что он заедет, заберет. Хотела, чтобы мы вместе собрались и поговорили. Вот я и поехала.
— А она откуда узнала о ссоре? — спрашиваю, все еще пытаясь переварить информацию.
— Она к нам в гости приехала, а меня дома нет, и в квартире Армагеддон.
Вспоминаю, что Влад в вечер отъезда из моей квартиры Алены с Майей, и правда, был слишком угрюмым для того, кто приехал мириться. Скорей всего, он делал это не по своей воле.
— И что? Вы поговорили?
— Да куда там, — вздыхает Алена. — С ней — да. А он… сделал вид, будто ничего не было. Вроде как «прости, я понял, что был неправ», но отношение не изменилось. — Свекровь уехала, а он еще холоднее стал ко мне. Не подойдет, не поцелует. Улегся спать, пока я малую укладывала. Мол, устал, тяжёлая неделя, — она пожимает плечами, отводя в сторону грустный взгляд. Я начинаю серьезно опасаться, что она сейчас расплачется.
— Может, и правда, устал?
— Ань, глупости, — хмурится подруга. — Я тебе говорю, есть у него кто-то. Телефон на пароле, в душ идет — с собой его берет. И близости со мной будто избегает. Единственное, что изменилось после моего ухода — трубку стал брать, когда я звоню, и более или менее разговаривать.
— Ты думаешь, он только из-за матери с тобой помирился?
