Войдя в дом, мы были приятно удивлены вкусным запахом, кажется, грибного супа. Наши желудки не выдержали столь изощренной пытки и противно громко заурчали навстречу ароматам. Пришлось сознаться Антону, что мы бы чего-нибудь перекусили.
– Об чем речь, голуба! Давайте пообедаем, – радостно сказал Антон.
Из комнаты с радостным визгом выскочили дети.
– Ой, тетя Яна приехала! – закричала Настена. – Ой, как здорово! А вас к нам мама прислала?
Не зная, что ответить девочке, я лишь пару раз тупо кивнула и переключила ее внимание на конфеты.
В отличие от сестры Артем стоял, насупившись, но я, зная его характер, поняла, что он просто стесняется.
– Настюш, Артемка, вот вам сладости, вот кока-кола. Угощайтесь, – сказала я, отдавая очередной пакет девочке в руки.
Прошептав дежурное «спасибо», дети радостно ушмыгнули с подарками в соседнюю с прихожей комнатушку.
Сняв верхнюю одежду и пройдя в просторную комнату, видимо, выполнявшую роль гостиной, мы наконец смогли расслабиться. Посреди комнаты стоял большой квадратный стол, на котором вперемежку с газетами лежали какие-то книги, батон хлеба, пепельница, полная окурков, пачка сигарет, несколько коробков со спичками и очки.
Стулья в комнате были все разные – деревянные, металлические, обитые кожей, и даже две табуретки. В углу стоял небольшой телевизор «Philips», на одной из стен висел довольно добротный ковер «Медальон».
Пол был устлан какими-то маленькими то ли ковриками, то ли половичками. В серванте стояла немудреная посуда, а на самом верху его заряжался мобильник.
– Антон! – обрадовалась я, – у тебя все-таки есть мобильник! А то мы твоей маме звонили, а она ничегошеньки о тебе не знает…
– Да это Дашка нам выдала, – улыбнулся Антон, – мобильник вообще-то Настькин. Так, на всякий случай… Да старый он уже… Барахлит все время. Ну-ка, девчонки, давай, налетай, а то супчик остынет. Я сегодня превзошел сам себя – пальчики оближите, какая вкуснятина получилась! Из сухих белых!
Антон, словно заправская хозяйка, уже разливал горячий суп по тарелкам. Расслабившись, что детей сюда отправила Дашка, значит, с ней наверняка все в порядке, я отвлеклась на гастрономию. Мы судорожно стали вытряхивать из пакетов привезенные с собой продукты.
– Классно, что вы жрачку привезли, девоньки, – Антон радостно потирал руки, – а то с мелкими и в магазин не выедешь – машины-то у меня нет… А вся еда почти уже закончилась, что мы сюда привезли. – Он закурил и едкий дымок проник в наши ноздри. Маргоша тут же чихнула.
– Мелких звать не будем, я их потом покормлю, – сказал Антон, нарезая большими кусками хлеб и благодаря за «боеприпасы».
Чтобы не смущать нас, Антон уселся позади нас, на старый большой диван и взял в руки книгу.
– Я уже кушал, – сказал он, – трапезничайте на здоровье, не спешите.
Мы с Маргошей чинно уселись за стол и отдали дань кулинарному искусству Антона. Суп был необыкновенно вкусный. Мы съели сначала по тарелке, потом еще, еще… Через десять минут мы поняли, что нанесли себе непоправимый удар: соображать практически не было никакой возможности – все мысли унес с собой в желудок коварный грибной суп.
Примерно полчаса мы сидели, тяжело дыша и отдуваясь. Почему-то вдруг жутко захотелось спать – то ли свежий воздух нас сморил, то ли вкусный супчик. Глаза просто слипались, а рот раздирала зевота, как говорит Димка, «шире банного окошка».
Но одна, наверное, самая отчаянная, мысль все же сумела прорвать «грибную оборону», потому как внезапно я вспомнила, что нам еще возвращаться в Москву, и забеспокоилась:
– Антош, ты, наверное, понял уже, что мы не просто так к тебе приехали.
– А как же, вы еду привезли, чтобы мы тут с голоду не опухли, вас ведь Дашка прислала, – попытался пошутить Губанов, но, встретившись со мной взглядом, понял, что шутка вышла не совсем удачной. Он как-то сразу посерьезнел и вопросительно уставился на меня:
– Ну, давай, спрашивай, я же вижу, что тебя прямо распирает от любопытства.
– Антон, скажи мне, ты знаешь, где Дашка? – начала я.
Такой, казалось бы, легко прогнозируемый вопрос, вогнал Антона в ступор. Он поперхнулся, даже закашлялся, потом вдруг неожиданно сам спросил:
– Как, а разве это не она вас прислала? А в чем, собственно, дело?
– Да ты же прекрасно знаешь, что с твоей бывшей женой беда приключилась, – разъярилась я. – И знаешь, что я всю жизнь была вашим верным другом. Можешь при мне в «партизана» не играть.
Антон улыбнулся, но как-то криво.
– Ну, а что ты сама знаешь и думаешь обо всем этом? – спросил он.
– То, что тебя, наверное, Дашка попросила вывезти детей в безопасное место. Так ведь?
– Ну, так. И что?
– Да что ты все «и что?», «и что?» Да ничего. Никиту убили, знаешь?! – выпалила вдруг я, совершенно не подумав о том, что меня могут услышать дети, игравшие в соседней комнате. Но, к счастью, они меня не услышали, так как в этот момент цапались из-за фигурного мармелада.
– Иди ты! – не поверил Антон. Кровь буквально отлила от его небритых щек и приняла какой-то пятнисто-желтоватый оттенок.
– Да хочешь «иди ты», хочешь «не иди ты», – разозлилась я. – Убили его, отравили ядом каким-то. Точно не знаю. Я вообще ничего не знаю, знаю только, что сдуру дала Дашке в долг, между прочим, две тысячи «бакселей», свои кровные, на новую машину копили с Димкой. Дашка пропала в неизвестном направлении. А Никитку на следующий же день убили. Хорошо, что ты с детьми еще жив остался, – брякнула я и тут же прикусила язык.
Взгляд Антона посуровел. Он встал, подошел к столу, достал с полки новую пачку сигарет, закурил и повернулся ко мне. Лицо его было серьезно.
– Ну а от меня-то ты чего хочешь, голуба? – вдруг спросил он. – Надеюсь, я не должен вернуть тебе долг? Уж, извини, но денег у меня никогда не было.
– Да ты то тут причем, – удивилась я, хотя меня и поразила странная тональность его ответа. Подумав немного, я решила: наверное, я и сама виновата: болтаю о деньгах, когда кругом одни человеческие жертвы.
– Чего же ты хочешь? – по-прежнему настаивал уже смягчившийся немного Антон. Видно, и ему стало стыдно за срыв.
– Я специально приехала узнать от тебя лично: что ты знаешь о Дашке. Во что она вляпалась? Когда ты видел ее в последний раз? Что она тебе говорила, когда просила увезти детей?
– А тебе это зачем? – подозрительно спросил Антон. По его лицу было видно, что он переживает некую душевную борьбу: рассказывать мне правду или нет.
– Антон. Я тебя просто не узнаю. Ну чего ты боишься? Разве я выдам кому-нибудь, где спряталась Дашка? Разве можно меня подозревать в том, о чем ты думаешь? – возмутилась я.
