– Кому надо, тот понял, – буркнул Туполев, – Назар теперь смертник.
– А вы не пробовали разыскать этого Самоеда и попробовать откупиться, что ли? Ведь не ваша семья начала вендетту, вашего отца убили первым.
– Пробовали. Но не нашли. И вряд ли Самоеду нужны деньги.
– Но ведь они начали первыми! Самоед и его хозяева!
– Голову киллера потребовал именно Назар, – терпеливо пояснил Кирилл, – и теперь он приговорен.
– Не совсем справедливо, – заметила я. – Парнишку конечно очень жаль, но ведь вы говорили, что Назар просил только припугнуть. Это капитан перестарался.
– Киллера не интересуют нюансы. Он приговорил всех четверых.
– И что вы теперь будете делать?
– А мы уже делаем, – усмехнулся Кирилл. – Назар руководит делами из виртуального офиса через Интернет. Секретарша, бухгалтера, клерки, юристы работают так же. Кое-какими делами занимаюсь я, на этом городе наш бизнес не заканчивается… – Кирилл, вдруг, оборвал себя на полуслове, с громким стуком бухнулся коленями на пол и, схватив мою руку горячими ладонями, прижал ее к груди: – Софья! Вы можете мне помочь!?
– Чем же еще? – удивилась я.
– Мне нужен ноутбук! Мой. В нем вся информация…
– Подождите, подождите, – отстранилась я. – Какой ноутбук?! Я поняла, что ваш, но где я-то могу его взять?!
– Сходите за ним!
– Куда?!
– Домой! Он в прихожей, как войдете, сразу налево у вешалки. Я вошел, поставил кейс у двери и услышал в гостиной… ну, в общем, не раздеваясь, вошел в комнату, дальше вы все знаете.
– Не-е-ет, даже слышать хочу! – Я выдернула руку (она была влажной), обтерла ее о брюки и повторила раздельно: – Я. Не могу.
– Почему?! Это мой дом, мой кейс, мой ноут! Вот ключи.
– Да не могу же, я вам сказала!
– Но почему?! Почему?!
– Не могу, и все тут.
– Я умоляю, – простонал Кирилл, и, перехватив меня за локти, тряхнул. – Это же так просто, Софья! Вот ключ. Дома никого нет. Прислуга придет только послезавтра.
– Меня охрана к вам не пустит.
– Пустит. Я позвоню маме в больницу, она перезвонит охранникам на вахту и скажет, что прислала медсестру за вещами. Наши квартиры на одной площадке. Вы откроете дверь, как отключить сигнализацию, я вам скажу. Это же так просто!
– Нет.
– Но почему?!
Прошло несколько минут, а я так и не ответила. Не знала, как потактичнее объяснить обезумевшему от ужаса человеку, что моя жизнь только-только начала налаживаться, что рисковать и впутываться в историю с криминальной подоплекой я не могу себе позволить. Мне не хочется, не можется и не получиться никак! Я устала, я живу на подводной лодке в автономном режиме и только в исключительных случаях спасаю терпящих бедствие моряков. Моя задача – накормить, напоить и обогреть. На дальнейшее человеколюбие Софьи Ивановой не распространяется. Я самаритянка, а не гладиатор. Я боюсь тигров и острых предметов, я ведаю страх, печали и упреки. Моя субмарина – из яичной скорлупы и в любую минуту может дать течь. Не ждите от меня поступков. Я просто женщина, а не Александр Матросов.
– Кирилл, выслушайте меня, пожалуйста. – МММ уже сидел опустив голову и на вступление никак не реагировал. Он окаменел и упал внутрь себя. – Я кое-что хочу вам объяснить. Я не ханжа, не упертая правдоискательница, мне двадцать четыре года и за этот время я не встретила ни одного человека хоть в чем-то не противоречившего закону. Достаточно вспомнить правила дорожного движения. Все ловчат, все греховодничают. Я торгую просроченными конфетами и могу продать бутылку пива подростку. – Кирилл поднял голову и посмотрел на меня. – Не потому, что беспокоюсь за товарооборот товарища Тушкоева! А потому, что не продай я им эту несчастную бутылку пива, они, то есть девчонки, все равно ее найдут и выпьют. Подойдут к любому мужику и попросят: «Дядя, купи пива». Не к женщине, та их, скорее всего, отчитает, а конкретно к мужчине, в котором еще эдакую слабость к малолеткам заметят. И что произойдет дальше?
Я втягивала Кирилла в дискуссию и ждала ответа.
– Что? – наконец спросил он.
– Не знаю. Мужчина может просто купить им бутылку «Жигулевского», а может сказать: «Девчонки! Зачем вам это пойло? Пойдемте, со мной угощу «Миллером»!» Или шампанским, или мартини, или ликером. А может быть и водки купит, типа, слабо, девчушки? Посмотрите сюда, – я отодвинула занавеску за своей спиной, – это две бутылки слегка просроченного пива. Можете считать меня ненормальной, но это для подобных случаев. Отравиться не отравятся, но понос проберет однозначно. Как думаете, на следующий день им захочется повторить опыт?
Туполев слабо улыбнулся:
– А не боишься, что отравятся?
– Нет. Точно знаю, что обойдется гадким привкусом и жидким стулом. Какое-то время пива им больше не захочется. И на педофила девчонки не наткнуться. – Я несколько стыдливо ухмыльнулась. – Сама жую просроченные конфеты и больше двух штук в одни руки не отпускаю. И вообще, у дорогих конфет срок годности с запасом. Тем более, что килограммами их не покупают.
Кирилл распрямился и оперся спиной на стену палатки.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Хочу показать, как легко убедить самого себя в правомерности любого гадкого поступка. Главное грамотную базу подвести, оправдание всегда найдется.
– Ты продаешь малолеткам пиво из сострадания или все же понимаешь, что поступаешь бессовестно?
– Понимаю. И если вижу перед собой разболтанных девиц, которых уже не один понос не остановит, могу отчитать безжалостно.
– Какие мы предусмотрительные, – ядовито усмехнулся Туполев.
Я добилась своего. Кирилл перестал умолять и давить на психику, продажа некондиционных товаров немного его отвлекла. Бухаться на колени он больше не собирался.
– Как ты думаешь поступить дальше? – спросила я, внезапно перейдя на «ты».
– Мне нужна фора в три-четыре месяца. Потом явлюсь с повинной.
– Зачем тебе это время?
Кирилл опять встал, задрал голову к потолку и выпалил вверх:
– Я пишу книгу! Чтобы ее закончить, мне нужен хотя бы месяц и еще два-три на договор с издательством.
– И о чем твоя книга? – немного заинтересовалась я.
– Прости, это неважно, – буркнул Туполев и вернулся на ящик.
– Ты меня обманываешь?
– Нет. Когда ты принесешь мне ноутбук, я покажу тебе текст.
Только что я непрозрачно намекала гостю, что договориться на моих глазах с совестью у него не получиться. Я не говорила ему в лоб: «Ты убил женщину, пусть и случайно. Ты должен за это ответить». Я терпеливо ждала принятия мужественного решения.
Но ему таки удалось меня зацепить. Как для каждой гадости есть оправдание, так и для каждой рыбки имеется своя наживка.
