Ничего уморительно ностальгического в тоне Кирилла не прозвучало.
– Расскажи мне о Коумелле, – попросила я.
Кирилл откинулся на лежанку, посмотрел в потолок, словно увидел там свою планету, и начал:
– Я придумал музыкальные инструменты из водяных струй. Живая вода вытянута в струны… и когда к ним прикасаются пальцы музыканта, она начинает петь. Сама. В зависимости от настроения играющего на инструменте. Учить сольфеджио и гаммы не надо, стоит только подумать и вода подхватит настроение и запоет.
– На всей планете такая вода? – уже очень сонно, спросила я.
– Нет. Только в джунглях на экваторе есть несколько поющих водопадов. Они встречают музыкой рассвет и провожают день печальной симфонией. Лесные звери приходят их послушать, птицы слетаются со всех сторон…
Кирилл говорил плавно, монотонно, убаюкивающе. У меня редко случаются проблемы со сном, обычно я в него проваливаюсь едва коснувшись к подушки. Сегодняшний день утомил меня несказанно, и под печальные баллады о планете Коумелла я незаметно уснула. Крепко-крепко. Я даже не слышала, как пришел из круглосуточного супермаркета Лопата, как, посидев один и соскучившись без общества, тихонько поскребся в мою дверь.
* * *
Утром я с трудом открыла один глаз и первый взгляд был брошен на настенные часы. В сером сумраке серебристое табло показывало пятнадцать минут девятого. Ух ты! А ведь я обещала Душману быть на работе ровно в восемь. Продавать пиво самым нетерпеливым и шоколадки школьникам.
Впрочем, ну их, шоколадки! До десяти утра все равно никакой нормальной торговли нет. Я натянула одеяло до подбородка и почему-то зябко поежилась.
Импровизированная постель Кирилла была пуста. Запрокинув голову назад, я посмотрела в сторону окна – мой гость, засунув руки в карманы брюк и сгорбившись, стоял там.
Интересно, он хотя бы на минутку заснул сегодня, подумала я и тихо поздоровалась:
– Доброе утро.
Вчерашние игры в «ты будешь писать мне письма на зону?» показались затейливым бредом, я почувствовала себя неловко и, стыдливо прикрываясь одеялом, потянулась к халату. Ночью все было по-другому. Теснота и темнота придавали форс-мажору достоверность и скрывали острые углы. Серый рассвет выступил вместе со светом фонарей, вполз в окно и нарушил уютное гнездо вчерашней фантазии.
– Она жива, – не оборачиваясь и не желая мне доброго утра, мрачно проговорил Кирилл. – Я видел в окно.
– Кто? – на всякий случай уточнила я, впихивая руки в рукава халата.
– Белла, – сухо отозвался Туполев.
– Ты уверен? – Я с трудом удерживала приятельское обращение на «ты». Если сейчас я начну ему уважительно выкать, ничего и никогда уже не поправить. – Точно? Белла, а не горничная, ходит по квартире?
– Наша горничная весит центнер с гаком, – буркнул Кирилл. – Это Белла, живая и здоровая.
Он развернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. Его взгляд не отдохнул за ночь, не отвык от меня, он был прежним и, как бы это точнее выразиться, родным и узнаваемым что ли?
Я почувствовала себя лучше, быстро завязала поясок халата и подошла к окну. В гостиной Туполевых, как и вчера ночью, горел свет.
– Поздравляю, – пробормотала я, – ты свободен.
– От чего? – буркнул он. – От Беллы? Или он жизни?
– У тебя по-прежнему на нее аллергия? Я имею в виду жизнь…
– Да. Черт! – Кирилл отошел от окна, сел на стул и устало потер лицо руками. – Я знаешь, как-то растерялся, я привык и даже… не рад, что ли? Точнее, рад, конечно, ужас закончился, Белла жива. Но… я так привык к мысли, что уеду…
– Доить козу, – попробовала пошутить я.
– Нет, вообще уеду. Мне осточертели все эти дела, деньги, переговоры, заморочки! Я устал, Соня, смертельно устал! Я из другой жизни, я хочу в нее!
– Тише. Ты просто не выспался, – разумно вставила я. – Ляг, отдохни. Все закончено, ты свободен…
– От чего свободен?! – вдруг взъярился он. – Что закончено?! Что?! Ты не помнишь машину милиции и «скорую помощь» у подъезда?!
– Помню, – сказала я. – Помню, были две машины.
– Были! – выкрикнул он. – Ты что, не понимаешь – меня обкладывают! Они меня обкладывают!
– Чем? Вернее зачем? – я помотала растрепанной головой.
Туполев встал и начал мерить комнату шагами.
– У нас с Беллой брачный контракт. В случае неверности одного из супругов другой получает преимущество… Черт! – Кирилл горестно опустился на стул. – Они даже в постели не были! Они вызвали милицию, скорую и зафиксировали факт побоев. Теперь понимаешь?!
– Ну, в общем-то да.
– Молодец, – ернически похвалил Туполев. – Теперь видишь, как грамотно меня разводят?
– Кирилл, я помогу тебе доказать измену жены, – умоляюще произнесла я и подошла к нему вплотную. Кирилл горячился, буйствовал и в этом состоянии мог принимать неверные, скоропалительные решения. – Они ничего тебе не сделают.
– Иди сюда, – вскочил он, и стул, напомнив о вчерашней ночи, с грохотом упал на пол. Подойдя к окну, Кирилл приобнял меня за плечи и заставил прижаться лбом к стеклу: – Смотри. Вон на стоянке у дома черная машина. Видишь?
– Ну.
– Это охранники Борисова. Твоей синей бороды или как ты там его называешь.
– Генрихом Восьмым, – пискнула я. Туполев больно нажимал мне на шею, нос почти расплющился о стекло. – Отпусти, задавишь.
«Мальчик из хорошей семьи» впал в такое буйство, что даже не стал извиняться перед придавленной хозяйкой квартиры. Отдернул руку и, обойдя упавший стул, отправился бродить по пятачку возле вешалки у двери.
Я подняла стул. Демонстративно спокойно и даже огладила его спинку ладонями.
– Кирилл, ты должен отдохнуть. Я настаиваю.
– Я отдохну, – кивнул Туполев. – На том свете. Ты мне поможешь?
– На тот свет отправиться?
– Нет. Сходи за ноутбуком.
– Опять двадцать пять. Почему я-то?! Ты сам не можешь? Белла твоя жива-здорова…
Он перебил меня взмахом руки.
– Я не могу пойти.
– Почему?
– Я не знаю, какую каверзу они замыслили.
– Интересно, чего такого они могут замыслить? Посадить в тюрьму за пощечину?
– С них станется, – буркнул Туполев. – Ты не знакома с Борисовым. Он бешеный индийский слон.
– Ну не убьют же они тебя, в самом деле!! Максимум ограбят по контракту!
– Ох, Софья, Софья, – вздохнул Туполев. – Ты не знаешь наших порядков.
– Убьют? – с сомнением поинтересовалась я. – Они что – сумасшедшие отморозки?
Кирилл поймал меня за обе руки и притянул к себе, а так как в этот момент он сидел на диване, я чуть не упала, перешагивая постель на полу.
