Почему Туполев не может обратиться к другу с пустяковой просьбой? Мол, ухожу от Беллы, принеси компьютер. Почему?
Я не хочу устраивать цирк с тайным проникновением и не хочу выглядеть дрессированной собачкой, по щелчку пальцев приносящей в зубах поноску.
Представив себе такую картину: ручка ноутбука в зубах, хвост виляет, глаза преданно навыкате, – я даже фыркнула. Эх, и везет же тебе Софья! Вечно объект для применения разыщешь. Только на этот раз объект какой-то мутный попался.
Мне что, опять заставлять его крест целовать и клясться в чистоте помыслов?!
Перед уходом Кирилл дал мне две купюры по пятьсот рублей и попросил купить продуктов (чего-нибудь питательного из фастфуда) и карточку для оплаты сотовой связи.
– На сколько я помню, – сказал он, – у тебя на счету пять копеек, положи денег на свой счет. Я должен иметь возможность всегда связаться с тобой.
Еще чуть-чуть, и он предложит мне оплатить коммунальные услуги, подумала я тогда, но деньги взяла. Жарить котлеты и печь пирожки, у меня и в самом деле времени нет, а держать здорового мужика сутки голодным как-то не очень красиво.
Сдав смену Земфире, медленным шагом я дошла до супермаркета, набила два пакета нарезками, салатами, готовым мясом, соками, и так же медленно, не торопясь, пошла домой. Может быть, поспит гость за это время и одумается? Соберется с силами и отправится мириться со своей Беллой?
Не одумался. Сидел на стуле перед окном, – согнутые ноги на батарее, колени у подбородка, – и смотрел красными от бессонницы глазами на свой подъезд.
– Почему ты вчера решил, что убил свою жену? – выставляя продукты на стол, спросила я.
– А-а-а… – Под этот протяжный звук он развернулся на сто восемьдесят градусов, с трудом разогнул затекшие ноги и, потягиваясь, встал. – Я думал, она разбила голову.
– О косяк?
– Нет, про косяк я для рифмы сказал. Белла упала и ударилась головой о край журнального стола. Знаешь, упала… ну, словно кукла подломилась. И сразу кровь. Много. Борисов к ней подскочил и тут же орать начал: «Ты ее убил, ты ее убил, негодяй!»
– Ты и деру, – усмехнулась я. – Адвокат, а не знаешь, что лучшая защита, это нападение.
– Ага. Только сейчас сообразил: где-то давным-давно прочитал, что даже от небольшой ранки на голове может быть обильное кровотечение.
– Ну, ладно. Еще вопрос, можно?
– Можно даже несколько, – с небольшим удивлением сказал Кирилл.
– У тебя друзья есть?
– Есть, – более обескуражено протянул он.
– Много?
– Достаточно. Не успеваю на дни рождения ходить.
Я села на диван, посмотрела на него и язвительнее, чем хотела бы, произнесла:
– И никто из твоих друзей не может сходить к вам домой и принести компьютер?
Туполев огорчился до невозможности, сел рядом и, глядя в пол, пробурчал:
– У нас с Беллой общие друзья. Когда я уеду, начнутся выяснения отношений. Я имею в виду, в том случае, если за ноутбуком сходит кто-то из своих…
– Мне нравиться твоя логика. – Я серьезно кивнула. – Чужих, значит, подставлять можно, а своих нельзя. Браво.
Я сердилась, но прекрасно понимала, что Кирилл в чем-то прав. Подобная ситуация может разбить самую дружную компанию на два лагеря – кто-то станет на сторону побитой жены, кто-то начнет оправдывать обманутого мужа.
Пожалуй, стоит проявить человеколюбие и совершить подвиг, подумала я, но вслух сказала:
– Давай обедать.
После того как оказалось, что в тюрьму уже не надо, у Туполева прорезался аппетит. Я только успевала вскрывать вакуумные упаковки с колбасой в нарезке, резать хлеб и замешивать на горячей воде концентрат картофельного пюре.
– У Беллы есть подруга, – с набитым ртом, говорил Кирилл, – знаешь, такая толстенная, неподъемная квашня, всеобщая жилетка с мягкой грудью. – Он дотянулся до стакана с соком и продавил в горло кусок ветчины. – Голову могу дать на отсечение, вечером Белла помчится к ней. Жаловаться и зализывать раны. На затылке.
– Кстати, о затылке, – вставила я. – Думаю, что у твоей жены сотрясение мозга. Как полагаешь, в таком состоянии, она способна уйти из дома?
– Белла? – фыркнул Туполев. – Сбегать и пожаловаться она способна даже на костылях.
– Как я догадываюсь, ты ведешь речь к плану моего проникновения в квартиру? – почти без вопросительной интонации, поинтересовалась я.
Охамевший от сытости Туполев, только кивнул.
– Часов в пять, максимум в шесть, унесется к Диане. Уверен.
– А Диана сама к вам в гости не ходит? Не навещает больную подругу?
– Что ты! – Кирилл махнул рукой с зажатым бутербродом. – Ей на третий этаж без лифта не подняться. Говорю же – кваш-ня. У нее на кухне такой удобный уголок для расстроенных подруг есть, в других местах ей чужие жалобы слушать не интересно. Нет защиты собственных стен.
Почему-то неизвестная Диана стала мне симпатична (в Туполеве обычная раздраженная ревность собственника говорила), я перебила его выпады и спросила:
– Когда ты будешь звонить своей маме?
– Как только Белла покажется на улице. Если позвонить сейчас, охранник на вахте может перезвонить в квартиру и сообщить Белле о приходе медсестры. Она обязательно задержится и проверит, чего матушке понадобилось так срочно.
– А меня пустят? – представляя себя в пустой и страшно чужой квартире, я невольно поежилась и передернула плечами. – Не отправятся проверять, куда я иду и зачем?
– Думаю, нет. – Мне было недостаточно ответа «думаю», но Кириллу лучше знать. – Приходящая прислуга со своими ключами дело обычное. Сто раз на дню, то горничные, то мойщики окон, то с собаками пришли гулять. Главное – предупредить вахту звонком и внести гостя в список разрешенных. – Кирилл внимательно посмотрел на меня и спросил, слегка смущенно: – Боишься?
– А сам как думаешь? – ядовито фыркнула я. – Ты можешь предсказать реакцию своей Беллы, когда та узнает, кто именно помог ее мужу исчезнуть? Она у тебя вообще как, мстительная дамочка?
Кирилл опустил голову и отложил в сторону надкусанный бутерброд. Не дождавшись ответа, я встала и начала убирать недоеденные продукты в холодильник и составлять на поднос грязные тарелки.
– Знаешь, – сказал вдруг Кирилл, – все неприятности в нашей семье начались с моей женитьбы на Белле. – И очень грустно, добавил: – У нас так называемый династический брак.
Я отложила в сторону посуду и села рядом с Кириллом. Еще вчера, в субмарине Тушкоева я представляла их брак обычным: два красивых, «породистых» человека объединили судьбы в надежде на красивое, породистое потомство. Дело обычное, так принято и вопросов ситуация не вызывает. Гораздо больше любопытства вызывают мезальянсы вроде – красавец и уродина. Тут у любого прорежется любопытство: чем же это интересно дурнушка вылитого Пирса Броснана заинтересовала? Умом, деловой хваткой, деньгами или в постели выделывает нечто такое, от чего мужчины головы теряют? Такая ситуация занимательней, чем, предположим, брак богатого орангутанга с фотомоделью, здесь дело ясное – орангутанг подправляет низкорослый генофонд предков.
