У многих эпилептиков бывают приступы, которые они сами не распознают.
Я не хочу сказать, что у Тины не было эпилептических припадков. Они были, причем в большом количестве. Однако она их не замечала. Я узнавала о приступах от персонала. Тина ни разу не нажала на кнопку, когда они начинались. Для наблюдателя припадки были очевидными: Тина активно жевала, после чего медленно поднимала одну руку и начинала биться в конвульсиях. Она издавала неестественный булькающий звук. Тем не менее Тина об этом не знала. Мне пришлось рассказать ей. Члены ее семьи и люди на улице постоянно говорили ей, что что-то случилось. Она попыталась самостоятельно понять, что происходит. Так как она ничего не замечала, ей пришлось гадать. Она чуть не проехала свою остановку – у нее был припадок? Она не могла вспомнить, выключила ли обогреватель – дело в припадке? Тина ничего не понимала.
«В глубине души я хотела, чтобы никто не говорил мне об этом, – однажды сказала Тина. – Это как когда вам говорят, что вы целый день проходили с застрявшей в зубах едой. Если бы вы этого не узнали, то стыдиться было бы нечего».
Она несколько раз выходила из палаты и возвращалась, будто пыталась решить головоломку.
Припадки Адриэнн, казалось, не были такими незаметными. Если она не теряла сознание и не испытывала дежавю, то считала, что приступа у нее не было. Все было так просто. Тем не менее уже вторая ночь в отделении видеотелеметрии доказала, что она ошибалась. У нее произошел припадок, о котором она не знала. На третью ночь ничего не было, как и на четвертую. На пятую ночь у нее случилось шесть приступов за шесть часов. Каждый раз пики мозговой активности были видны в правой височной доле.
Все припадки были похожи. Адриэнн спала. Затем она просыпалась и открывала глаза. Пока электрический разряд набирал силу в правой височной доле, а после распространялся практически по всему правому полушарию, она почти ничего не делала: лишь моргала и слегка напрягалась под одеялом. Такое неприметное движение никогда бы не разбудило ее жениха. Даже если бы Уолтер проснулся, он не заметил бы ничего необычного.
После пятого припадка Адриэнн, казалось, окончательно проснулась. Она села и, похоже, искала выключатель. Она долгое время нажимала на все, что попадалось ей под руку: кнопку вызова медсестры, сигнализацию. Затем Адриэнн немного поиграла с мобильным телефоном, а после столкнула открытки с прикроватной тумбочки на пол. Она вылезла из постели и запуталась в проводах, соединяющих ее с оборудованием. Медсестра, отреагировавшая на нажатие кнопки, пришла и спросила, все ли у нее в порядке. Медсестре было не более очевидно, чем самой Адриэнн, что у той только что был припадок. На следующее утро медсестра сказала мне, что, по ее мнению, Адриэнн просто растерялась, проснувшись в незнакомой обстановке.
После шестого припадка Адриэнн подошла к двери. Она казалась расстроенной. Тот факт, что она была опутана проводами, похоже, смутил ее. Она несколько раз выходила из палаты и возвращалась, будто пыталась решить головоломку. Медсестра пробовала уложить ее в постель, но она сопротивлялась. Адриэнн настояла на том, что ей нужно в туалет. Она не понимала медсестру, когда та объясняла ей, что уборная находится у нее в палате. Несколько раз она называла медсестру Жанин. Когда ее поправили, она сказала: «Я знаю, что вы не Жанин. Жанин – моя сестра». Через некоторое время она вернулась в постель и заснула.
На следующий день я рассказала Адриэнн о припадках и предложила изменить лечение. Она была удивлена и огорчена. Она даже не подозревала, что такое может быть.
– Я правда думала, что приступов нет.
– Хорошо, что сейчас нам обо всем известно. Можно что-то с этим сделать.
Я планировала выписать Адриэнн на следующее утро, но череда ее неудач, к сожалению, не закончилась. Ночью она была безутешна. Недоступна. Она не понимала, что происходит, и даже проявляла агрессию. Когда к ней приблизилась медсестра, Адриэнн на нее набросилась.
– В палату вошла другая пациентка, и они подрались. Адриэнн что-то себе надумала. Не знаю, что именно. По камере я увидела, как они ругаются. Когда я зашла в палату, чтобы выяснить, что случилось, Адриэнн на меня замахнулась.
– О нет.
– Это правда.
– Вы в порядке?
– Эм, да, в порядке. Она до меня не дотянулась, но с ней невозможно справиться. Она очень расстроена.
Я направилась к ней в палату. Она, казалось, испытала облегчение при виде меня. Адриэнн была возбуждена. Она ходила кругами по комнате и ломала руки. Она рассказала мне долгую историю о пропавшем кошельке. Я видела, что кошелек лежит на прикроватной тумбе.
– Вы говорите об этом кошельке? – спросила я.
– Да, я его вернула.
– Вы уверены, что кто-то пытался его забрать?
Адриэнн дошла до окна и вернулась. Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, она рассказала мне историю о кошельке еще раз, будто я ее не слышала.
– Эта медсестра – дура. Она мне не помогла.
Адриэнн начала что-то записывать в блокнот. Я заметила, что страница была почти до конца исписана мелким почерком. Я попыталась прочитать, что там написано. Почерк был слишком мелким, чтобы его разобрать, но я поняла, что она писала о разногласиях с медсестрой.
– Вы можете передать это начальству, – сказала она, вырывая лист из блокнота и протягивая его мне.
Я поговорила с Адриэнн, но так и не поняла, в чем она ее обвиняет, поэтому я решила обсудить ситуацию с медсестрами.
Дженни села рядом с Адриэнн и пообещала провести полное расследование. Разумеется, никакого расследования на самом деле не требовалось. Все, что произошло в комнате, было записано на видео. Медсестра, ответственная за технику, уже сказала мне, что обвинения Адриэнн беспочвенны.
Я сама просмотрела видео. С раннего утра Адриэнн была не в себе. Она плакала из-за пустяков: из-за упавшего во время завтрака куска хлеба, из-за телефонного звонка. К моменту появления в палате другой пациентки она уже была неуравновешенной. Ее гостья пыталась скорее утешить ее, а не вступить с ней в конфликт. Далее все развивалось очень быстро. Я не слышала всего, что было сказано, но по языку тела я видела, как нарастает напряжение. Когда зашла медсестра, чтобы узнать, что происходит между двумя женщинами, Адриэнн кричала, в то время как вторая пациентка стояла с поднятыми руками и пыталась решить проблему мирно. Когда медсестра подошла к Адриэнн, ситуация мгновенно накалилась. После того как медсестра что-то сказала, Адриэнн одной рукой указала на дверь, а второй грубо толкнула сестру в плечо. Смотря видео, я наблюдала за мозговыми волнами Адриэнн. На контрасте с тем, какими они были во время ночных припадков, теперь они казались абсолютно нормальными. Я срочно пригласила психиатра.
– Это постиктальный психоз, – сказал психиатр.
При постиктальном психозе кажется, что человек оправился от приступа, но в действительности его влияние продолжается.
