– Я буду рядом и подхвачу вас, если будет нужно, – заверила я ее.
– Нет, – ответила она твердо. – Вы не сможете среагировать достаточно быстро.
Смотря, как родители поддерживают Элеанор и помогают ей лечь в постель, я сравнивала ее с марионеткой. Когда мать снимала с дочери куртку, она отошла на мгновение, но была готова сразу же подхватить Элеанор при необходимости. Я не понимала, действительно ли требовалась такая бдительность.
Хотя стоя она казалась хрупкой и встревоженной, лежа она была уверенной и прекрасно координированной.
Элеанор не вставала, так что мне пришлось осмотреть ее в лежачем положении. В этой позиции ее руки и ноги были очень сильны. Я попросила ее быстро поднять сначала правую, а потом левую пятку к бедру; дотронуться до носа, а потом провести пальцем между своим носом и моим поднятым пальцем; сделать вид, что она играет на фортепиано. Хотя стоя она казалась хрупкой и встревоженной, лежа она была уверенной и прекрасно координированной. Я не могла найти объяснение ее страху стоять. Был ли страх сильнее реальности?
– Подвигайтесь по палате как можно больше, – сказала я ей. – Я не смогу вам помочь, если увижу лишь то, как вы целый день лежите в постели.
– Постараюсь, но я боюсь ходить. Можно позвать медсестер, чтобы они мне помогли?
– Конечно, если это необходимо. Как вы ходите в туалет дома?
– Мама меня отводит. Ночью я при необходимости использую утку, – сказала Элеанор.
Она выглядела очень смущенной.
– Вы точно не можете пройтись самостоятельно, чтобы я могла за вами понаблюдать? – спросила я.
Я понятия не имела, для чего ей все эти меры предосторожности.
– Если нужно… – сказала Элеанор и начала сдвигаться с подушек, на которые она опиралась. Она села прямо. Сделав это, Элеанор сразу же упала обратно на подушки.
– Что случилось? – спросила я.
Я не поняла, она это намеренно сделала или действительно упала.
– Это был он. Припадок, – ответила мне Элеанор.
Все произошло так быстро, что я не успела сообразить. Она не теряла сознание, и никаких непроизвольных движений не было. Она просто села и упала назад, как тряпичная кукла.
– Для начала довольно, – сказала я, смутившись. – Теперь я хотя бы знаю, что искать. Но нажимайте на кнопку каждый раз, когда это случается, хорошо? Все происходит так быстро, я не хочу ничего упустить.
– Я нажму, если смогу.
– Я буду здесь и сделаю это, – сказала ее мать. – Можно мне остаться с ней и на ночь тоже? Я переживаю по поводу того, как она доберется до уборной.
Пребывание в отделении видеотелеметрии в большинстве случаев гораздо мучительнее, чем в обычной больнице. Ограничений слишком много. Поэтому матери Элеанор позволили быть с дочерью не только в часы посещений. Медсестра установила электроды, и мы стали ждать.
Утром я пришла на работу и села просматривать видеозапись вчерашнего дня. Как обычно, я начала с просмотра списка событий на компьютере, чтобы узнать, нажимала ли Элеанор на кнопку. Она нажимала ее более пятидесяти раз. Я нашла момент, где она нажимает на кнопку первый раз, и отмотала назад на пару минут.
Элеанор лежала так же, как когда я ее покинула. Она была окружена подушками и смотрела чуть влево, ее мать сидела в кресле. Они болтали и смеялись. Она выглядела расслабленной и счастливой. На видеозаписи я услышала стук в дверь. В ответ на него Элеанор совсем слегка приподняла голову, чтобы посмотреть на дверь, расположенную справа от нее. Не успела она повернуться, как ее голова, приподнятая от подушки всего на сантиметр, упала. Ее мать протянула руку и нажала на кнопку.
«Черт», – сказала Элеанор и стукнула по кровати руками. Через мгновение она снова подняла голову, но на этот раз без каких-либо трудностей. Она поприветствовала медсестру, которая зашла в палату. Еще одна медсестра прибежала на звук тревоги.
«Вы нажимали на кнопку или это была ошибка?» – спросила вторая медсестра. Она приблизилась к постели и посмотрела на Элеанор. «Вы выглядите нормально. У вас был припадок?» – «Да, но он прошел. Они всегда очень короткие».
Я нашла следующий момент, где Элеанор нажимает на кнопку. На этот раз она почти сидела, так как под спиной у нее появились дополнительные подушки. Перед ней стоял столик. Она готовилась пообедать. Я заметила, что она поставила руки по бокам, чтобы немного придвинуться к столу. Как только она попыталась это сделать, все ее тело обмякло, и она упала на подушки. Это длилось мгновение, как вспышка. Она не теряла сознание, а, упав, застонала и огорчилась. Как только все кончилось, она снова поставила руки по бокам, и на этот раз успешно придвинулась к столу.
Я переходила от одного момента с нажатием кнопки к другому. Большинство из них были очень похожи на первые два. Слегка отличался лишь тот момент, когда Элеанор попыталась поднять вилку с едой. На середине этого действия ее рука обмякла и повисла. Вилка выскользнула из руки и приземлилась на кровать рядом с ней.
Я стала искать припадок, который произошел бы с Элеанор вне кровати. Найти такой было трудно. Она лежала в одном положении практически целый день. Прошло несколько часов, прежде чем я увидела полупадение, которое случилось, когда Элеанор попыталась стоять. Похоже, ей нужно было в уборную, и ей пришлось встать с постели. Ее мать была рядом, но они обе нервничали и решили позвать на помощь медсестру. Мать приподнимала Элеанор очень медленно и осторожно, пока та не села на край кровати. Медсестра стояла с одной стороны от девушки, а мать – с другой. Элеанор долго набиралась смелости, чтобы попробовать встать. Меня снова поразили чрезмерные меры предосторожности, однако я быстро поняла, зачем они были нужны. Как только Элеанор встала, все ее тело обмякло. Она не могла себя поддерживать. Она начала падать вперед, но мать быстро ее толкнула таким образом, чтобы девушка упала на кровать. Она, обессиленная, рухнула на спину.
«Вот черт!» – услышала я ее восклицание.
Она разозлилась из-за того, что ее поход в уборную так грубо прервался. Она пролежала на спине меньше секунды. После этого она сразу же распрямилась и продолжила свое путешествие в уборную. Мать и медсестра крепко ее держали. Она сделала несколько шагов по комнате и исчезла из поля видения камеры. В уборной она снова что-то крикнула, и я поняла, что это опять случилось.
К моменту просмотра пятидесятого припадка я четко видела, что у всех приступов есть общие черты. Элеанор пыталась двигаться, и, как только она это делала, ее мышцы теряли тонус, что вело к падению. На ЭЭГ был виден не зубчатый рисунок, характерный для фокальных припадков, а скорее смешение крошечных волн, сосредоточенное в теменной области. Зона смешения находилась не справа или слева, а четко посередине головы. Припадки Элеанор не были традиционными, но ЭЭГ подтверждала, что единственным объяснением ее проблем может быть эпилепсия. Я уже в этом не сомневалась.
