Самое удивительное, что вот сейчас я не чувствовала от него обычной подростковой ревности. Он был испуган, встревожен и немного зол, но пытался защитить меня и сестер с братом, как умел. И на Агренева смотрел мрачно-выжидательно, при этом не выказывая детского желания просто изничтожить чужака.
Я вгляделась в широко раскрытые испуганные глаза детей и покачала головой:
— Хорошо, Лис, только я тебя прошу: сначала уведи младших в комнату. Это взрослый разговор. Эми, возьми сегодняшнюю землянику и вы тихонько посидите, покормите ею Шона. И сами поешьте.
Как только притихшие дети скрылись в своей спальне, я не стала дожидаться возвращения старшего сына, а требовательно посмотрела на князя, непроизвольно сжимая кулаки:
— Говорите быстро, что случилось?!
— Ваша матушка… — Агренев вдруг закашлялся, словно воздух жег ему горло. — Примите мои соболезнования, леди.
Мужчина протянул мне письмо, я помертвевшими руками взяла серый казенный конверт с печатью и усилием воли загнала предобморочное состояние куда-то далеко-далеко. Это не моя мама… моя умерла очень давно. Просто конверт похожий на тот, который я получила в семнадцатом году.
— Беран, простите меня… — тихо-тихо произнес Вежеслав, когда я прочла расплывающиеся строки и уронила руки с письмом на колени. — Простите, это моя вина. Но я и подумать не мог, какую опасность на вас навлекаю!
Я словно в полусне выслушала историю его брата, тайного общества, собственного мужа… Все подозрения и догадки князя показались мне логичными и правдоподобными. Но это его стремление услать меня куда-то далеко и замуж, оно-то… оно-то откуда?! Что за дурь еще?! Не понимаю!
Ну не девочка я и разглядеть чувства мужчины сумею уж. Князь-князь. Ты же влюбился по уши. И мне от этого одновременно невыносимо сладко и невыносимо горько. И страшно. И больно! Если бы не железная выучка еще от мадам Линарье, давно закатила бы истерику с рыданиями и пощечинами!
Я подняла глаза и посмотрела прямо ему в лицо. Требовательно, но одновременно и сама ничего не скрывая. Не скрывая своих чувств, которые не звала и которых не хотела, но разве они когда-то спрашивают?!
Что ж ты сделал, витязь из сказки?
Даже за всеми моими заботами о детях и хозяйстве, за мыслями про старую дуру, за памятью о первой любви и о муже, с которым без малого шестьдесят лет прожила, — даже за всем этим жила во мне дурацкая, девчачья какая-то, наивная и светлая мечта. Надежда. Неужели зря?
Глава 23
— Беран, послушайте, — Вежеслав вдруг опустился на одно колено возле моего стула, взял меня за руку, и столько в этом жесте было сдержанной нежности, что у меня горло перехватило. — Простите меня за то, что я вам сейчас скажу. Я не имею на это никакого права, я… Вы недавно потеряли мужа, дети потеряли отца, и мои признания, я понимаю, просто неуместны. Если бы не обстоятельства, я никогда бы не посмел… но случилось что случилось. У меня больше нет права и возможности медленно завоевывать ваше доверие, нет времени сойтись с детьми и доказать им, что я, хоть и не претендую на место их отца, но смогу стать другом и защитником. Я сам не ожидал от себя этих чувств, я оказался не готов к ним… но я ни за что не отступил бы, если бы это не было так опасно для вас!
Он выпустил мою руку, встал и стремительно зашагал по комнате из угла в угол.
— Я должен отвести от вас все подозрения! — резко рубанул он воздух ладонью, останавливаясь прямо передо мной. — Поэтому вы примете от меня достаточную сумму денег, чтобы безбедно прожить несколько лет, и уедете немедленно. Молчите! — он повелительно вскинул руку. — Вы возьмете эти деньги и официально подтвердите, что передали мне все бумаги вашего покойного мужа. Все должны знать, что я купил у вас его архив и увез! Все, до последнего письма, до последнего обрывка!
— Но у меня нет никакого архива! — все же мой не самый покладистый характер вырвался на волю, и я тоже вскочила с табурета, преградив путь мечущемуся по комнате мужчине. — Нет и не было! Мой муж не привозил в этот дом никаких бумаг! Вообще!
Вежеслав словно на невидимую стену налетел. Остановился и уставился на меня потрясенно. Похоже, он был уверен, что все секреты графа Аддерли буквально спрятаны у меня под подушкой, и теперь растерялся.
Но очень быстро взял себя в руки.
— Это уже неважно, леди. Я верю вам, но больше не поверит никто. Как не поверили вашей матери… простите. Мне удалось узнать, что перед отъездом в ссылку ваш муж тайно писал ей и что-то пересылал, возможно это навело злоумышленников на подозрение, и вот чем все кончилось. Мы не можем так рисковать. Вы должны рассказать всем, что бумаги были и что вы отдали их мне за большую сумму денег ради того, чтобы дети графа ни в чем не нуждались.
Я видела и чувствовала, что, с одной стороны, его накрывает разочарование, ведь ответы на вопросы, которые он так долго искал, снова канули в неизвестность. Но я также не могла не заметить, насколько мимолетным оказалось это разочарование на фоне всего остального: опасность, которая, по его словам, мне грозила, волновала его гораздо сильнее. Настолько, что этот благородный идиот собрался жертвовать собой, чтобы защитить меня.
— Я сейчас же возьму отпуск в гарнизоне по семейным обстоятельствам, — Вежеслав был по-прежнему бледен и решителен. — Съезжу в округ и возьму в отделении Имперского банка нужную сумму, которую привезу вам. И громко объявлю о том, что забрал архив покойного графа. К этому моменту вы должны быть готовы, и… Послушайте, даже с деньгами вы слишком уязвимы без мужчины рядом! Я… мне нельзя…
— Я все понимаю, господин Агренев, вдова ссыльного — не пара наследнику старинной фамилии! — перебила его я и с некоторым злорадным удовольствием отметила, как бледность сменилась румянцем злости. Ну да, я его провоцировала. Да! — Конечно, вы попытаетесь найти себе достойную невесту с хорошим приданым, а мне опять посоветуете выйти замуж за какого-нибудь купца!
— Вы говорите глупости, леди, — он шагнул вплотную и снова схватил меня за плечи, притянул к себе, яростно глядя мне прямо в глаза…
Я лишь мельком заметила белеющее в дверном проеме лицо Лиса, мрачное и упрямое, но пасынок сам отступил назад, в детскую. Не стал вмешиваться, точнее, мешать.
А князь решительно продолжил:
— Вы понимаете, что, если вы останетесь рядом со мной, вы снова будете в опасности? Если бы не это, я просил бы вашей руки немедленно! — он резко выдохнул.
Я молча подалась еще ближе к нему и прижалась к его кителю щекой. Пахнет хорошей шерстью, лесом и немного лошадьми. Мужчиной пахнет. Ах, черт побери, что я делаю вообще?! Как провинциальная дурочка в романе… но останавливаться не собираюсь!
— Так просите, князь. И я обещаю дождаться того момента, когда ваши обстоятельства изменятся, а опасность минует.
— Бераника? — в его голосе было столько изумления, что я тихо засмеялась.
