Но самое важное свойство торговли, значимость которого в теории игр выводят на первый план, – это специализация. Специализация предельно рациональна. Ведь если каждый экономический агент (участник рынка) начнет специализироваться на том, что у него лучше получается, количество благ возрастет, а их качество повысится.
Фактически все изложенное выше может быть применено не только к взаимодействию отдельных людей, но и к взаимодействию на глобальном уровне.
Рассмотрим это правило на примере мировой торговли. Возьмем некий регион, в котором находятся три страны: А, Б, В. Каждая из них может выращивать три вида культур: кукурузу, пшеницу, гречиху.
Страна А может выращивать:
• кукурузы – 10 тыс. тонн в год (с одного участка),
• пшеницы – 20 тыс. тонн в год,
• гречихи – 37 тыс. тонн в год.
Всего 67 тыс. тонн.
Страна Б может выращивать:
• кукурузы – 25 тыс. тонн в год,
• пшеницы – 55 тыс. тонн в год,
• гречихи – 35 тыс. тонн в год.
Всего 115 тыс. тонн.
Страна В может выращивать:
• кукурузы – 30 тыс. тонн в год,
• пшеницы – 65 тыс. тонн в год,
• гречихи – 15 тыс. тонн в год.
Всего 110 тыс. тонн.
Итого с трех стран в год: кукурузы – 65 тыс. тонн, пшеницы – 140 тыс. тонн, гречихи – 87 тыс. тонн.
Как изменится картина, если в нее добавить специализацию?
Вы видите, что в стране А не очень хорошо с кукурузой, зато неплохо растет гречиха. А в стране В явно не выгодно выращивать гречиху, зато выгодно – пшеницу. Страны могут увеличить общие показатели, если начнут кооперироваться по принципу специализации, то есть станут прицельно выращивать ту или иную культуру. Таким образом, для страны Б остается кукуруза, пусть она и растет здесь не лучше остальных культур. В этом и состоит суть кооперации.
В стране А выращивается только гречиха, в стране Б – кукуруза, в В – пшеница.
Когда каждый из участков в каждой стране будет рационально отведен под выращивание только одной выгодной культуры, мы получим следующие цифры: кукуруза – 75 (25×3) тыс. тонн, пшеница – 195 (65×3) тыс. тонн, гречиха – 111 (37×3) тыс. тонн.
Ощутимый прирост? Безусловно. Но где вы видели такое, чтобы страны всегда слаженно специализировались согласно принципу международного разделения труда, который прекрасно работает в теории экономических игр?
Правильно, идеальных ситуаций нет. Конечно, та или иная страна экспортирует то, что в ней лучше всего растет (или производится эффективнее). Но до рациональной специализации реальным странам очень и очень далеко. Почему так происходит? Здесь и вступает в игру нерациональное чувство справедливости.
Часто и на уровне крупных экономических блоков решения принимаются нерационально. Когда одна страна считает, что по отношению к ней ведется не совсем справедливая политика (что, кстати, может быть совершенно надуманно), она отказывается участвовать в экономически целесообразной кооперации. Почему? Потому что решения принимают живые люди. Вполне вероятно, когда-нибудь подобные решения будет принимать искусственный интеллект.
Обратите внимание на то, что принцип нерациональности переходит с одного уровня на другой.
Заслуга Канемана состоит в том, что, будучи психологом, он понимал: руководства отдельных стран, как и обычные люди, часто принимают решения, испытывая некоторую тревогу. Она вполне обоснована и зависит от степени неопределенности условий. К примеру, диспетчеру нужно дать команду посадить самолет на ту или иную полосу. Но чем хуже погодные условия, тем сложнее это сделать. Игрок, делая ставки уже в реальной игре, а не в «Ультиматуме», рискует потерять большую сумму или вообще влезть в огромные долги. Вообще-то, люди не любят рисковать. Так уж устроен наш мозг. Вспомните о том, что негативный опыт оставляет в мозге более глубокий след.
Еще в сочинении 1738 года философ и математик Даниил Бернулли пытался понять, как размеры богатства человека влияют на его желание рисковать капиталом. Философ полагал, что люди не склонны к риску, но многое зависит от того, о каких суммах идет речь.
Для примера приведу ситуацию, в которой вы получаете, скажем, 10 тысяч с вероятностью в 85 % и 8,5 тысячи с вероятностью почти 100 %. Обычно игрок выбирает второй вариант. Обратите внимание: вероятность проигрыша в первой ситуации составляет всего 15 %. Но человеку спокойнее забрать сумму в 8,5 тысячи.
Бернулли первым заговорил о том, что некоторая общая полезность богатства способна сделать людей либо счастливыми, либо несчастными.
Стоит отметить, что некоторые выводы Бернулли подвергались критике, но именно они натолкнули экономистов и психологов на идею ожидаемой полезности. Это психологический эквивалент измерения ценности денег (или какого-то другого блага).
Интересно, что в отдельных ситуациях, когда сумма выигрыша значительно превышает потери, люди готовы идти на риск, даже если уже выигранная сумма является для них более чем значительной.
К примеру, человек играет в телевизионную игру на эрудицию. Его выигрыш после ответа на десятый вопрос составляет 500 тысяч, а следующий – может принести 650. Но вероятность дать правильный ответ очень низка (уже израсходованы все подсказки, да и вопрос, очевидно, будет сложнее). С точки зрения рационального подхода логично остановиться и забрать деньги. Но человек все равно готов идти на риск.
Частично объяснение такого решения можно найти в работах Бернулли. Если не вдаваться в детали, математик отметил, что важны процентные соотношения. Скажем, субъективное ощущение разницы в выигрыше между 100 и 200 рублями выше, чем между 1100 и 1200 рублями.
Полезность ожидаемого результата вычисляется как сумма полезностей возможных исходов с учетом их вероятности.
За последние полвека в многочисленных экспериментах были получены данные о том, как экономисты и бизнесмены сами принимают ошеломляюще нерациональные решения.
Достижения нейробиологии позволили невероятно близко подойти к пониманию мозговых процессов принятия экономических решений. Чтобы эффективно моделировать поведение человека была создана целая междисциплинарная отрасль знаний – нейроэкономика. Она объединила в себе подходы нейробиологии, экономики и психологии.
По своей сути нейроэкономика – это нейробиология принятия решений. Изначально нейроэкономика была призвана на помощь, чтобы лучше понять природу нерационального поведения и объяснить, например, почему эмоции при потери сильнее эмоций при приобретении.
Но больше всего нейроэкономистов интересовало, как каждый из нас определяет субъективную полезность (я упоминал этот термин чуть выше) при выборе из предложенных альтернатив и как мозг оценивает риски.
Именно на этом давайте остановимся чуть подробнее.
