— Ты сама не передумала? — сказал Роман в трубку.
Вид у него был несчастный. Он был наделен слишком ярким воображением.
Николай сплюнул. Он ненавидел Романа, ненавидел Переверзина, ненавидел себя. В этой жизни он любил одну только Алену. Всегда. Даже когда ненавидел и ее тоже.
После этого звонка настроение друзей изменилось. Роман вдруг понял, что готов не просто стрелять из пистолета, но и убивать. Николай мрачно сожалел о том, что придумал не самый удачный способ обезопасить Алену. Но это никак не влияло на его отношение к ней. Он все про нее знал и продолжал ее любить.
Коридоры казались бесконечными. На всякий случай Николай держал наготове пистолет. Сами по себе уборщицы или вахтеры не представляли собой опасности, но они могли устроить переполох, так что их участь была заранее предрешена. На свое счастье, все, кто дежурил или работал в институте в этот выходной, оставались там, где они находились, так что крутые меры не понадобились.
Товарищи беспрепятственно добрались до крыла, в котором размещался цех. Вместо того чтобы выйти на лестничную клетку, Николай остановился, прислушиваясь. Роман тоже насторожился, и через пару секунд до него донеслись мужские голоса. Откуда бы они ни звучали, сверху или снизу, но они определенно приближались. Николай показал на торцевую стену, и они встали там по обе стороны от двери, одна створка которой была наполовину открыта. «Если они войдут сюда, Колька их убьет», — обреченно подумал Роман. Ему даже в голову не пришло вытащить выданный ему пистолет. Он просто стоял и ждал.
— К восьми управятся, — сказал один мужчина. — С опережением идут.
— Уф, одуреваю от духоты, — сказал второй. — Скорей бы смена.
— Ничего, ночью чего-нибудь покрепче пивка попьем, потом покемарим по очереди. А с утреца по домам. Ох я и оттянусь.
Они поднялись на площадку возле двери, за которой прятались друзья. Повернув голову и скосив глаз, Роман увидел два силуэта за гофрированным стеклом.
— Я тоже, — сказал мужчина, вступая в коридор. — У меня…
О чем он собирался поведать спутнику, никто так и не узнал. Пройдя мимо прижавшихся к стене фигур, мужчина почувствовал постороннее присутствие и повернулся. Роман увидел, как расширяются и округляются его глаза, как приоткрывается рот, как ползут вверх неровные кустистые брови, заставляя кожу на лбу собираться в морщины, напоминающие рябь на воде. Приглушенное освещение не мешало разглядеть каждую пору, каждый прыщик на лице мужчины. Он был плешив, но чубчик посреди лба лихо топорщился, как бы предлагая не унывать и оставаться в душе молодым.
Голова, обращенная к Роману, дернулась от удара, нанесенного Николаем. Вместо того чтобы стрелять, он огрел мужчину рукоятью пистолета по темечку. Звук был такой, словно гвоздь вогнали в доску.
— А? — сказал мужчина.
Кружочки его глаз пьяно разъехались. Не дожидаясь, пока он потеряет сознание и упадет, Николай схватил его за ворот рубахи, дернул на себя и велел Роману:
— Придержи.
В следующее мгновение он был уже на лестничной площадке. Там жалобно взвизгнули, зашаркали ногами.
Роман держал обмякшую тяжеленную тушу, навалившуюся на него, и никак не мог понять, для чего это надо. Мужчина был в беспамятстве. Из его ушей и ноздрей вытекали тонкие струйки крови. Опасаясь испачкаться, Роман уложил его на линолеум.
— Правильно, — одобрил Николай. — Если бы грохнулся, могли бы услышать.
Он толкал перед собой второго мужчину, рот которого выглядел так, словно он давился вишневым вареньем. Пистолет Николая упирался ему в затылок.
— Этот живой, — предупредил Роман, указывая на распростертое тело.
— Дело поправимое.
Николай толкнул пленника к стене, присел возле лежащего и достал из-под куртки кинжал. В сочетании с оранжевой рабочей жилеткой это смотрелось дико.
— Что ты собираешься делать? — спросил Роман.
Фраза прозвучала с запозданием. Лезвие уже вонзилось в шею мужчины между ухом и челюстью.
— Уже сделал, — сказал Николай, вставая.
Убитый дернулся раз, другой и застыл. Его напарник мелко трясся у стенки, продолжая пускать красную жижу изо рта.
— Молодец, что не кричал, — похвалил Николай. — Все равно никто бы не помог, а мне бы пришлось и тебя… — Он слегка повел ножом. — Вы вдвоем цех охраняете? Или еще кто есть?
— Да. Нет. Вдвоем. Что?
Каждый слог, произносимый мужчиной, сопровождался пристукиванием нижних зубов о верхние. Как ни странно, кровь не мешала ему говорить. Он просто не знал что, а так был рад ответить на любые вопросы, это было видно по его заискивающему взгляду.
Николай пришел ему на помощь:
— Что вы здесь забыли?
— Пиво. Там. — Пленник указал на дверь поблизости. — Холодильник.
— Почему не внизу пиво держите? Чтобы не застукали?
— Да. С этим строго. Сухой… — Бедняга с усилием сглотнул. — Закон сухой.
— Вас проверяют? — продолжал допрос Николай.
— Воронов. По вечерам. Около семи. Бывает раньше. Бывает позже.
Все это время Роман тупо смотрел на мертвеца у своих ног. Человек, шедший попить пивка, лежал на полу, головой в луже натекшей крови. Брючина его дешевого костюма задралась, обнажая волосатую ногу в длинном носке. К подошве туфли прилип расплющенный комок жевательной резинки. Оторвав от нее взгляд, Роман посмотрел на часы. Оказалось, что прошло гораздо больше времени, чем казалось. Было без пяти пять.
— Сколько рабочих в цехе? — спросил Николай.
— Двое, — ответил пленник. — Мастер сегодня отпросился. Захворал. Все приготовил, оставил инструкции и дома лежит. На связи.
— В цех заведешь?
— Конечно. Ключ у меня.
— Покажи.
— Вот.
— Отлично. Тогда мы сами справимся. Извини.
Николай несколько раз быстро и сильно ударил пленника ножом в живот.
— Ну зачем, зачем? — пролепетал Роман, когда новое мертвое тело вытянулось на полу. — Почему не оглушить? Почему не связать?
— Если нас возьмут, — сказал Николай, — то будут пытать, пока не узнают имя зачинщицы. Тебе его назвать или сам знаешь? Парни нас видели. Их нельзя было оставлять в живых.
Роман кивнул и отвернулся к стене. Он думал, что его стошнит, но он лишь икал и вздрагивал, икал и вздрагивал.
— Тише ты! — прикрикнул Николай. — И вообще хватит. Времени в обрез. Пошли, пока Воронов не приехал. Осторожнее, в кровь не вступи.
Роман послушно выполнял все, что ему говорил товарищ, но не соображал ничегошеньки. Нес сумки. Переставлял ноги. Спускался по ступенькам.
— Стой, — скомандовал Николай.
Роман послушно остановился возле большой стальной двери, за которой что-то гудело. Он уже не икал.
