— Что там? — спросил Роман шепотом.
Николай поднес палец к губам. Другая рука сжимала пистолет, направленный на крышку люка. Роман услышал, как под ней кто-то кряхтит и возится. Выходило, что Николай дал маху. Бандиты тоже знали о существовании чердака в старых кирпичных домах. И предусмотрели возможность такого…
Додумать Роман не успел. В крышку ударили с такой силой, что она распахнулась с первого раза, впустив во мрак столб желтого света. Николай, не дрогнув от неожиданности, выстрелил в голову черному силуэту, возникшему в люке, а потом упал на колени и сделал еще два выстрела, в ответ на что снизу ударили из автомата.
— За мной!
Роман вздрогнул и, не разбирая дороги, устремился за Николаем, который взлетел на деревянный помост, врезал кулаком по раме хлипкого слухового окна, подпрыгнул и вывалился наружу. Бандиты уже выбирались сразу из двух люков, еще не видя беглецов, но азартно перекрикиваясь и клацая затворами.
Толкая сумку перед собой, Роман полез в окно. Его охватило то ужасное чувство обреченности, которое охватывает человека, когда он удирает от опасности и понимает, что он — крайний, а потому будет непременно пойман, пока товарищи будут удирать, сломя голову.
Пуля вышибла кусок черепицы, за которую Роман держался, выбираясь на крышу. Она была наклонной, и сумка скатилась вниз, удерживаемая весьма хлипким на вид заборчиком с редкими прутьями. Сразу за ним зиял провал, а дальше высился еще один дом с единственным светящимся окном. Там стоял маленький человечек в трусах и майке и пил молоко или кефир из бутылки. За ним ревниво наблюдал толстый кот, взгромоздившийся на стол возле холодильника.
Время растянулось, сделавшись зыбким и вязким, как в молодости, когда Роман экспериментировал с димедролом и седуксеном. Не обращая внимания на обломки черепицы, вылетающие там и сям, он спустился за сумкой, взял ее и вдруг оказался сидящим на заднице, с нелепо торчащими ногами, просунутыми между ржавыми прутьями и зависшими в пустоте. Собственного веса и тяжести сумки оказалось достаточно, чтобы ограда заскрипела и накренилась. Мошонка, прижатая железом, откликнулась на это ноющей, тягучей болью. Боясь оглянуться, чтобы не обрушить оградку, Роман услышал за своей спиной торжествующий голос:
— Вот он!
В качестве ответа прозвучал хлесткий выстрел, и голос больше ничего не сказал, зато опять заработал автомат, производя звук дрели в руках пьяного, который никак не может удержать кнопку, заставляя сверло вращаться урывками. Человечек напротив опустил бутылку и подошел к окну, силясь разглядеть, что происходит за стеклом в темноте.
Выстрелы звучали один за другим, слившись в оглушительную какофонию. Роман все же рискнул обернуться и увидел Николая, приникшего к слуховому окну и палящему внутрь. Оранжевые вспышки озаряли его темную фигуру. По откосу крыши скатывались гильзы и падали вниз.
— Выбирайся оттуда, — крикнул Николай. — Что расселся?
Роман хотел ответить, что боится даже пошевельнуться, но страх неожиданно прошел. Он согнул ноги в коленях, уперся ими в основание ограды и заполз на полметра выше. Одна опора под ногами проломилась. Фрагмент оградки закачался в воздухе.
Роман опять заскользил вниз, с той лишь разницей, что теперь перед ним зияла пустота. Окно напротив уже не светилось: человек либо отправился досматривать сны, либо выключил свет, чтобы без помех смотреть наружу. Провал был заполнен черно-белыми ветками, но Роман видел, что они растут слишком далеко, чтобы задержать его падение.
Каблуки все ехали и ехали по желобам кровли, а потом скольжение неожиданно прекратилось. Задрав голову, Роман увидел, что Николай держит его за шиворот, тогда как вторая рука цепляется за оконную раму. Для этого ему пришлось убрать пистолет и растянуться на животе. К счастью, с чердака больше не стреляли: то ли перезаряжали оружие, то ли спохватились и вспомнили, что беглецы нужны им живыми, а не мертвыми.
— Лезь! — рявкнул Николай. — Брось сумку!
Роман полез наверх, но сумку не бросил — пальцы вцепились в нее мертвой хваткой и не желали разжиматься. Из слухового окна высунулась небритая физиономия. Пользуясь тем, что противники безоружны, бандит проворно выбрался на серый скат. Предоставив Роману держаться самостоятельно, Николай ловко извернулся и пнул бандита обеими руками. Тот, не успев крикнуть, кувыркнулся прямо в пролом оградки. Николай выхватил из-за пояса пистолет и снес часть следующей головы, появившейся снаружи. Роман отчетливо увидел ошметки, полетевшие оттуда, и это не внушило ему ни жалости, ни отвращения.
— За мной, — скомандовал Николай и полез к гребню крыши.
Его зад был комично отставлен, по шву шла прореха, в которой светлели трусы. Глупо посмеиваясь, Роман карабкался следом, и дыра в штанах друга была его путеводной звездой. Больше он ничего не видел, как будто все остальное пропало из сузившегося поля зрения.
Скат, на который они перебрались поочередно, оказался заснеженным, потому что, надо полагать, не прогревался дневным солнцем. Зато здесь имелся дощатый трап, протянувшийся вдоль торца крыши. Закрепленный на гребне, он спускался до самого низа, куда и направился Николай.
— Прыгать будем? — весело спросил Роман.
Он не испытывал страха. Его переполняла шальная легкость, бесшабашная готовность рисковать снова и снова. Он совсем забыл, как сидел на краю в подмоченных штанах и не был способен даже пальцем шевельнуть. Он считал себя ровней Николаю и старался ни в чем не уступать ему.
Сбитые доски с перекладинами привели их к началу пожарной лестницы, далеко отстоящей от стены, чтобы можно было перебраться на железные прутья, уходящие в темноту. Продев руку сквозь ручки сумки, Роман последовал за спускающимся Николаем. Ему вдруг представилось, как их прошивают горячие пули, выстреливаемые с земли. Или как там, внизу, поджидают их кавказцы, распаленные недавней погоней. Его ноги сделались непослушными, то и дело промахиваясь мимо перекладин, и тогда Роман повисал на руках, неуклюже ища подошвами опору. Находясь между вторым и третьим этажами, он посмотрел вниз и увидел, что Николай уже стоит на газоне с пистолетом в руке, расположившись таким образом, чтобы обозревать двор по обе стороны от угла дома.
Роман спустился еще немного, а потом взял да и сиганул вниз. Мерзлый газон принял его жестко, опрокинув на спину.
— Ты чего? — спросил Николай, выдвигаясь вперед.
— Все нормально, — отозвался Роман, садясь на снегу.
— Надеюсь, сломал ногу, чтобы я мог тебя бросить со спокойной совестью?
Это была шутка, и Роман засмеялся.
— Не выйдет, — сказал он. — Я могу идти.
— Тогда пошли.
Николай повернулся к товарищу спиной и направился прочь от дома. Роман догнал его, перебарывая боль в ушибленных ступнях.
— Почему они нас не ждали внизу? — спросил он.
— Их было семеро, — пояснил Николай. — Троих я наверняка прикончил, как минимум двоих ранил. После таких потерь никто не продолжает наступление. Бандиты сбежали, уводя раненых.
