— Мудило. Тварь. Убить мало.
Николай почувствовал приятное мстительное чувство. Что, не сладка тебе участь продажной женщины? Поняла наконец, кого на кого променяла? Так тебе и надо, стерва!
Последняя фраза прозвучала в голове Николая, но на самом деле он так не думал. Стоило ему оказаться неподалеку от Алены, и он опять попал под ее чары. Магия? Химия? Притяжение родственных душ? Судьба, рок, карма? Матрица, образованная нейронами головного мозга? Как бы то ни было, а было именно так. Николай любил Алену. Кроме нее у него никого не осталось на белом свете.
Боевые друзья были нужны только на войне. В мирной жизни Николай ни с кем близко не сошелся. Мужчины были ему так же неинтересны, как и женщины. Они позволяли как-то скрасить одиночество, а потом надоедали и начинали раздражать. Родители отреклись от Николая после настойчивых визитов сотрудников Интерпола. На звонки и письма не отвечали, а в марте от отца пришло короткое СМС-сообщение: «Операцию делать поздно. Мы с мамой тебя проклинаем». И все. Больше ни ответа, ни привета.
Преданный и брошенный всеми, Николай лежал на земле, смотрел на Алену и впервые за долгое время чувствовал, что уплывать в ночное море ему не так уж хочется. Это может подождать. Не все еще потеряно. Не все потеряны.
Над крыльцом вспыхнул свет, зажглись фонари на лужайке. Стало светло, но тем гуще сделалась тень, в которой скрючился Николай. Он явился сюда налегке, оставив рюкзак за забором заброшенного дома, когда следил за Романом и Аленой. Оружия у него не было, да он в нем и не нуждался. Ему было вполне достаточно собственных рук.
Роман вышел из дома и поставил на стол квадратную бутылку виски или бренди.
— Принеси стаканы, солнышко, — сказал он. — И мои сигареты захвати.
Николай думал, что она заартачится или хотя бы огрызнется, но этого не произошло. Алена была шелковая, как ее халатик. Когда она удалилась, первым импульсом Николая было выскочить из укрытия и вплотную заняться Романом, но он остался на месте. Ему интересно было понаблюдать за ними и послушать, о чем они говорят, выпивая погожим вечером на свежем воздухе. Расчесываем же мы зудящие раны, шатаем языком ноющий зуб, беспокоим вывихнутый сустав. Порой боль нужна нам не меньше приятных ощущений. Это просто два крайних полюса одной и той же шкалы. Со знаком плюс и со знаком минус.
— Еще что-нибудь нужно? — спросила Алена, выполнившая поручение.
— Нет, спасибо, — сказал Роман.
Она села, нервно заправив расползающийся халат. Он наполнил стаканы до половины, а потом сокрушенно произнес:
— Слушай, мы же фрукты забыли. Чем закусывать будем?
Алена безропотно поднялась со стула. Из своего укрытия Николай видел только ее ноги, не кажущиеся при электрическом свете такими загорелыми, как днем.
— Что еще принести, скажи сразу, — попросила она невыразительным голосом. — Чтобы не пришлось ходить туда-сюда весь вечер.
— Я вижу, ты на меня обиделась, Алечка, — ласково произнес Роман, беря ее за руку и притягивая вниз. — Сядь. Я сам все принесу. Мне приятно тебе прислуживать.
Он ушел, а Алена закурила новую сигарету и отчетливо произнесла:
— Сволочь.
Решение созрело моментально. Больше Николай не хотел тянуть, вынуждая Алену общаться с Романом. Того, что он увидел и услышал, было достаточно. Бесшумно появившись из-за ели, он тихо произнес:
— Не бойся, это я. Оставайся здесь и молчи.
Алена застыла на стуле. Дым медленно струился из ее раскрытого рта. Она пошарила рукой в поисках полы халата, чтобы прикрыть слишком оголившуюся грудь, но не нашла. Николай подмигнул, залпом опустошил один из стаканов, заговорщицки приложил палец к губам и направился в дом. Холл был пуст и освещен лишь маленькими круглыми фонариками в потолке. Двигаясь на шум, Николай оказался в просторной комнате, служащей одновременно кухней и столовой. Роман находился за стойкой, похожей на барную. Он рубил ножом пучок зелени и не сразу поднял глаза. Они тотчас округлились и остекленели.
— Ты? — спросил Роман.
— Нет, — ответил Николай. — Тень отца Гамлета.
— Как ты нас нашел?
— А как выжил, спросить не хочешь?
Роман бросил нож и выхватил из деревянной подставки другой, тяжелый, с массивным широким лезвием.
— Не поможет, — сказал Николай, приближаясь.
Роман вооружился еще одним ножом, тоже длинным, но узким. Выставив оба, он проговорил:
— Уходи. Я нажал кнопку сигнализации. Сейчас здесь будет полиция.
— Ничего ты не нажал. А если и так, то я успею.
— Что? — Голос Романа прозвучал высоко, как крик ночной птицы. — Что успеешь?
— Раздавить тебя, — спокойно сказал Николай. — Клоп вонючий.
Опершись на стойку, он перемахнул через нее. Выставленный нож отлетел, выбитый из руки кроссовкой. Второй устремился в живот Николаю. Он перехватил руку Романа своими двумя, вывернул кисть и поймал выпавший нож.
— Колька! Я же тебя не собирался убивать!
— Да? А что ты собирался?
— Только ранить, только ранить, — зачастил Роман. — Ты ведь выжил, правда? Это были не смертельные раны. Я просто…
Устав слушать эту чушь, Николай воткнул нож в живот Романа. Тяжелый острый клинок вошел легко, как в хорошо прожаренную буженину. Даже звук получился похожий. Николай рывком вытащил нож и всадил чуть левее. Не отпуская рукоять, он повернул голову и увидел стоящую в кухне Алену.
— Не надо тебе этого видеть, — сказал он. — Уйди.
Роман задергался, бестолково хватаясь то за мокрый кулак Николая, то за край лезвия, оставшийся снаружи. Вместо слов из его рта вырывались всплески крови.
— Я посмотрю, — сказала Алена таким тоном, словно речь шла о каком-то совершенно безобидном занятии.
Правда, глаза все же отвела, занявшись прикуриванием сигареты.
— Много куришь, — заметил Николай и нанес новый удар, под нижнее ребро.
Роман отпрянул, сорвался с лезвия и схватился за живот.
— Нервы, — пояснила Алена. — Я слышала, вы тут про какие-то раны говорили. Так этот придурок убить тебя пытался?
— Фактически убил.
— А он говорил…
— Какая разница, что он говорил. Его нет больше. Хана.
Николай схватил хрипящего Романа за волосы и заставил опуститься на пол, чтобы Алене не было видно, что происходит за стойкой. Он собирался перерезать беззащитное горло, когда услышал:
— Колька… Колян… Не надо. Потеряешь все.
— А я разве чего-то не потерял?
Роман хотел ответить, но только засвистел фистулой и выдул большой красный пузырь, который, лопнув, покрыл его лицо мелкими росинками. Вместо него заговорила Алена:
