— Отпусти… я сейчас же уйду! Ты сам этого добивался, когда врал мне! Сам разбирайся со своими проблемами…сам! Ты…ты лгал мне, лгааал!
— Да! Блядь, лгал! Чего орешь, сучка?! — и ударил меня по лицу так что я отлетела к стене — Проиграл и перед тобой отчитываться не намерен! Не пойдешь никуда. На работу устроишься и долги выплачивать будем! Орет она!
Аня выбежала с Гошей и громко закричала, стала между нами, но Дима уже опомнился. Его лицо приобрело осмысленное выражение, а я закрылась руками и сжалась в комок возле стены. Потом он резко вышел на кухню, а Аня подошла ко мне, опустилась на корточки.
— Ты…ты как? Божеее…он совсем с ума сошел. Это безденежье кого угодно сведет с ума. Подожди, я малого в манеж посажу и выйдем на балкон. Вам обоим надо успокоиться.
Она закурила, а я приложила лед к синяку на щеке и закрыла лицо руками, чувствуя себя совершенно опустошенной и разбитой. Вспоминались слова мамы… «Один раз ударил — значит ударит снова!». Что мне делать теперь? Кому верить?
— Шурка тоже иногда злится вот так…молчать в этот момент надо, под руку не кидаться.
— Он все наши деньги проиграл. Квартиру…ее заберут судом. Он за нее не платил.
По щекам покатились слезы. Вспомнились похороны отца и то, как родители мечтали, что у нас будет своя квартира…внуков понянчить. Мечтали, чтоб я была счастлива. И в погоне за этим счастьем я ведь что-то упустила…а теперь могу только рыдать и прикладывать лед к синяку.
— Да…жуть. Совсем с ума сошел я ж говорю. Еще и долги тебе на голову свалятся. Квартира ж на тебя записана.
Я раскачивалась из стороны в сторону, ничего не видя из-за слез.
— Я…я…мне сегодня такое предложили…такое. Мир действительно с ума сходит.
Рассказала Ане про ту женщину и про ее предложение, а сама словно видела перед собой ее лицо, то как плечами пожимала снова и снова, и руки ее холенные с маникюром и длинными, острыми ногтями. Кто-то о ребенке всю жизнь мечтает, а кто-то может просто его купить…
— Охренеть! Так и сказала купить ребенка?
Я кивнула и взяла у нее сигарету. Сделала затяжку и вернула, закашлялась. Никогда не курила и всякий раз, когда пыталась душил кашель.
— Я отказалась…
— Понятно. У богатых свои причуды. Надо же…купить ребенка. Ааа с Димой, что думаешь? Поговорить бы вам обоим. Я вечером предложу Шурику с малым к маме съездить. Втроем. А вам бы наедине все спокойно обсудить.
— Нет! Я домой пойду…Не останусь здесь больше.
— А коллекторы? Встретят еще и тебя изобьют!
— Не изобьют. Это не мои долги. Я с ним не останусь. Он мне так подло лгал…Ань, как же это подло. Я верила ему!
Дверь балкона резко открылась, и я увидела Диму. Он бросился ко мне, пытаясь схватить в объятия.
— Таточка…ну прости. Прости. Бес попутал. Прости, моя девочка. Ну проиграл…проиграл. Мы что-то придумаем…Таткаааа!
Оттолкнула его от себя, уворачиваясь, выскочила с балкона, подхватила на ходу сумочку.
— Таткааа! Ну куда ты пойдешь? Там опасно!
— С тобой не лучше!
Пошла к двери, но он хватал меня за руку, пытался остановить, выскакивал вперед и на лице раскаяние, страх и… и что-то мне непонятное. Мне вообще сейчас казалось, что я этого человека никогда не знала.
— Не делай глупости. Ну хочешь я себе руку отрублю? Хочешь суну ее в огонь? Таточка моя!
Но мне надо было побыть одной. Успокоиться, остыть. Он еще долго кричал что-то вслед, а я поймала такси на последние деньги, которые прятала на черный день. Кажется, для меня эти черные дни уже настали.
Таксист привез меня к самому подъезду, я расплатилась и кутаясь в плащ пошла к двери подъезда. У обочины стоял черный массивный автомобиль с тонированными стеклами, я никогда не разбиралась в марках машин. Только отметила, что машина красивая. Вытирая слезы на ходу, и роясь в сумочке в поиске ключей поднялась по ступенькам. Едва собралась набрать код от домофона на мой рот опустилась чья-то рука в перчатке. Я даже закричать не успела. Меня куда-то волоком потащили, легко приподняв, как пушинку. От ужаса все тело парализовало, и я не могла закричать, рука крепко зажимала мое лицо мешая дышать. Меня швырнули на кожаное сидение, хлопнула дверь и автомобиль с ревом сорвался с места.
Глава 7
Он посмотрел на часы со сверкающими по кругу циферблата мельчайшими алмазами и тихо выругался. Долго везут, ублюдки. Сколько там должно занять времени схватить эту дрянь и доставить в клуб.
У него трещит голова и шов на лбу слегка кровоточит. Но ему плевать. Тело привыкло к травмам, ударам, переломам. Хотя эта травма болит по-особенному мерзко, потому что его никогда не били женщины. Царапали до мяса, когда он их трахал, да, но не били. За это можно было остаться со сломанными руками. Прошелся по полутемному ВИП помещению с зеркальным потолком, отражающим темно-синий пол из начищенного до блеска мрамора. Бросил взгляд на цветы, стоящие в огромной красной бархатной коробке и ощутил, как покалывает от нетерпения ладони. Они же любят цветы? Он раньше их никому не дарил. Считал что пара шуршащих купюр поднимают настроение любой девушке намного сильнее, чем то, что сгниет в вазе с водой уже через пару дней.
Альварес не помнил подобного ощущения с того момента, как впервые должен был встретиться с тренером, от которого зависела его дальнейшая карьера. В груди что-то печет, сжимает ее тисками. Он пока не решил, чего хочет от строптивой русской девки. Однозначно наказать…Он еще не придумал как именно и понять не мог, что ж его в ней так зацепило. Еще там на дороге. Посмотрел в широко распахнутые глаза, так напоминающие голубые опалы, прозрачные, чистые, удивленные и ощутил впервые это странное жжение под ребрами. Какой-то чудовищный азарт, желание схватить и держать рядом. В ее зрачках испуг, а у него ощущение, что ему глубоко насрать что там в этих глазах. Он хочет в них смотреть.
«Сегодня ночью я буду ее трахать». И плевать, что она не проститутка. Он ее купит. Денег хватит на любой ее каприз. Здешние девки всегда продаются вопрос в цене, а для Альвареса с любой ценой нет никаких проблем. Когда-то он дал себе слово, что не будет отказывать себе ни в чем, он поклялся самому Дьяволу, что отдаст ему душу за эту возможность. И скорей всего тот забрал, потому что Альварес давно забыл, что значит что-то чувствовать.
А сейчас опять ощутил, что это такое. От ее волос пахнет ландышем и свежестью, и он тянет этот запах в себя, сжимая хрупкие плечи незнакомки. Вначале он думает о том, что ее подло слали, потом о том, что она одна из этих конченых фанаток… а потом его накрывает так, что он сам не может себе объяснить какого хера таскается с ней то в ее дом, то к ее подружке и это упоминание о муже. Тычет им при каждом удобном случае и неудобном. Было б чем хвастать. Козлом, который даже дома ее не ждал с ночной смены и не встретил в темном районе.
