Оглядев свое воинство – тридцать юных балбесов в одинаковых белых камзолах претендентов, я возвестила:
– Спящий, храни королеву!
Мармадюк посмотрел на молодых людей с нескрываемым отвращением:
– Как? Объясните мне как? За какие грехи Спящий послал мне именно вас, троих великовозрастных балбесов, не способных к языкам?
– В прошлой жизни вы предали свою страну, – лорд Оливер Виклунд говорил со школярской старательностью.
– Что?!
– В моих краях говорят именно так. Если человека постигла эпичная неприятность, значит, в прошлой жизни он предал страну.
Шут подошел к великану и, запрокинув голову, внимательно посмотрел тому в глаза. Тиририйский берсерк изволит шутить? Похоже на то, хотя роль недалекого увальня отыгрывать тоже не забывает. Однако Цветочек умеет выбирать себе друзей. Судя по сведениям, которые Мармадюку удалось собрать, наследник Виклундов сбежал в столицу из своего клана, скрываясь от преследования прочих претендентов на княжеский горный престол. Ход был изящным, лет за пять они там поубивают друг друга к фаханам, и тогда у Оливера появятся неплохие шансы.
– Почему никто из вас не говорит на доманском?
– Ну почему же не говорим? – Виклунд, видимо, решил отдуваться за всех. – Я никому не позволю обидеть свою женушку! – сказал он по-домански. – Вот и граф Шерези похвалил мое произношение, милорд.
Мармадюк поморщился. Эк его вчера занесло, хотя заставить болванов заучивать глупости было весело.
– К тому же, милорд, кроме Домании существуют и другие королевства, в некоторых из них говорят более чем на одном языке. Я владею скасгардийским, лорд ван Харт – тарифским наречием, а лорд Доре вообще может объясниться в любви на семи или восьми языках.
– Я делю ложе с волосатыми огромными мужиками! – поддакнул Станислас на доманском.
Мармадюк понял, что болваны над ним потешаются. И это было… забавно. Шут расхохотался и хлопнул менестреля по плечу:
– Туше, господа, один-один. Вы познакомились со своими подчиненными?
– Да, милорд.
– Сможете подготовить их за шесть дней к экзамену и турниру?
– Как вам будет угодно, милорд, – говорил Виклунд, но ван Харт приблизился к нему на полшага.
– Какие-то проблемы?
Оливер замялся, потом кивнул Станисласу:
– Лорд Доре, озвучьте наши размышления.
– Зрелищность, мой лорд. Все, что мы намереваемся показать доманцам – скучно и не поражает воображение.
– Хороший турнир и военный смотр требуют хорошей выправки участников, которой королевские пажи не обладают в полной мере, – дополнил Виклунд.
– А что скажете вы, ван Харт? – повернулся шут к Гэбриелу.
– Если мне будет дозволено предложить, я бы поручил каждому крылу свою часть подготовки. Лорд Виклунд может выбрать себе несколько десятков наиболее бравых парней и подготовить их к турниру, лорд Доре – обучить крыло музыкантов, а я бы взял на себя экзамен по географии и картографии, который будет смотреться ярче, чем проверка знаний по арифметике или логике.
– А что вы оставите Цветочку?
Ван Харт пожал плечами:
– Тех пажей, которые не вошли ни в одну из перечисленных групп.
– Тупых немузыкальных задохликов?
– Таланты лорда Шерези, – ван Харт криво улыбнулся, – найдут им применение.
«Да уж, – подумал Мармадюк, – повезло Цветочку с друзьями…»
– Кстати, а где сейчас граф Шерези? Почему его нет с вами?
– Он в госпиталии, – ответил шуту Станислас, – пошел проведать нашего друга Патрика Уолеса. Лорд-коннетабль поведал нам на утреннем смотре, что завтра вокруг обители братьев-медикусов поставят оцепление и посещения будут запрещены.
– Да, мы пытаемся загасить сплетни о наших горестях, чтоб они не достигли ушей доманского посольства. Кроме оцепления госпиталия мы занимаемся еще и сменой обслуги внутреннего замкового круга. – Мармадюк хлопнул в ладоши. – Что ж, господа, поступим именно так, как вы предлагаете. Музыка, наука, война и… дураки.
Глава 5
Белый цвет глупости
После хлопотного бестолкового дня пахнущая лекарствами тишина госпиталия умиротворяла. Я сидела на постели Патрика и изводила вопросами братьев-медикусов, допустивших оплошность попасться на мои глаза. По очереди.
Сейчас оплошал брат Гвидо.
– Граф, я не чародей и у меня нет хрустального шара, – монотонно говорил он, – я не могу предсказать, когда ваш достойный друг Патрик лорд Уолес придет в себя.
– А как же противоядие, которое вам велели изготовить?
– Мы пользуем всех пострадавших молодых людей одинаковым набором эликсиров…
Он украдкой зевнул и посмотрел в окно. Там было хорошо, золотисто поблескивали замковые шпили и не было меня. Брату Гвидо очень туда хотелось.
Я отодвинула простыню и взяла Патрика за руку. Она была живой и теплой, жилка на запястье пульсировала.
– Может быть, он нас слышит, – сказал брат-медикус. – Может быть, граф, если вы поговорите с ним немного, это поможет. Я читал о таких случаях.
Я сжала ладонь, кивнула лекарю, наконец того отпуская, и повернулась к Патрику. О Спящий, как же он красив!
– Привет, дружище. Если ты меня слышишь, знай, мы тоскуем и ждем, когда ты придешь в себя. Мы, все трое: и Оливер, и Станислас, и я. Наверное, мне особенно тебя не хватает. Даже посоветоваться не с кем. Ты же из нас самый умный и рассудительный, и там, где от великана с менестрелем получишь лишь шутку или, Спящий сохрани, песню, от тебя – ученую мысль. Или вот, например, радость. Я уверен, ты был бы рад моей адамантовой звезде, ты бы гордился мной, а эти двое…
Я нажаловалась Патрику на то, что наши друзья почти бросили меня, предпочтя злокозненного ван Харта, и выгнали меня, брошенного, к нему в спальню. Потом посетовала, что не успела запомнить имен всех трех десятков своих подчиненных пажей, и на то, что лорд-коннетабль нелестно отозвался о моих молодцах во время тренировки. И на то, что королева позволила мне закрепить только две из двадцати восьми шпилек, что, наверное, говорит о неглубоком ее ко мне чувстве…
На шпильках я поняла, что заносит меня куда-то не туда. Заигралась ты в миньона, деточка, явно заигралась, если притворяешься даже перед Патриком, бесчувственным, заметь, Патриком.
Я покраснела от стыда.
– Вам нехорошо, граф. – Гвидо подошел неслышно и заставил меня вздрогнуть.
– Мне просто грустно.
– Если позволите, лорд Шерези… – Барт Гвидо раскрыл ладонь, показывая мне крошечную склянку. – Я заметил, что недавно вы прокололи себе мочку уха.
Я кивнула.
