– Считается, лорды мои, – уверенно журчал лорд Альбус, – что взамен рассудка безумцы получают нечеловеческую силу. К примеру, слышали ли вы о горцах, обладающих даром берсерка и использующих его в битвах? Не стоит нам сейчас злить этого вашего мальчика. Ну принял он за невесту хорошенького друга, ничего страшного. Он будет его защищать и относиться со всем возможным уважением…
Насчет последнего я уверена не была. Гэбриел закинул меня на плечо, вынес из комнаты, прошел по коридору.
– А если граф Шерези пострадает…
– Я вознесу хвалу Спящему, – твердо сказал лорд ван Хорн, – и пожертвую на храм сундук золота, если пострадает он достаточно сильно.
Сначала я брыкалась, пытаясь соскользнуть, потом, уткнув нос в шею меченого красавчика, искала метку на его шее, почему-то решив, что от этого безумия тоже поможет особое нажатие. Гэбриел хихикнул от щекотки и хлопнул ладонью по моему торчащему к небесам заду. Кем он там меня сейчас представляет, интересно? Мамой? Невестой? А не дай Спящий, простолюдинкой, встреченной в пути, прелестной пастушкой, с которой можно особо не церемониться? Тогда – ой! Это вам не леди всей своей жизни канцоны с альбами сочинять, тут все может обернуться вполне неприятным образом. Хотя и Дидиан, как выяснилось, вариант не самый для меня безопасный. Какие же у них отношения, если он может так запросто хватать ее и тащить куда-то? И куда? И что у них положено после этих тасканий делать?
– Лорд Альбус! – прокричала я вдаль. – Не будете ли вы так любезны избавить меня от этого позорного плена? Я вполне понимаю, что от родителей безумного Гэбриела помощи ждать не приходится, но вас-то должна заботить безопасность дворян в поднадзорных вам помещениях!
– Я не несу никакой ответственности за этот госпиталий, – любезно проорал в ответ лорд Альбус. – Я здесь всего лишь гость и консультант. Желаете призвать стражу, чтоб вас отбили с помощью оружия?
– Протестую! – лорд-канцлер орал не в мою сторону, но вполне отчетливо. – Если моему сыну будет причинен хоть малейший вред…
– Не вашему, а моему! Мы еще выясним, чей преступный умысел поверг Гэбриела лорда Ван Харта в такое состояние!
– Вы подозреваете меня?
– Ищи, кому выгодно!
Потом беседа, и без того ведущаяся на повышенных тонах, превратилась в сплошной ор и перебранку.
Безумный Гэбриел успокаивающе похлопал меня по заду и толкнул ногой скрипучую дверку.
– Вы знаете, что здесь? – спросил канцлерского сына материализовавшийся за его спиной лорд Альбус.
Я подняла голову.
Слабый, рассеянный матовыми экранами свет, два ряда одинаковых кроватей. Ван Харт притащил меня в помещение, где лежали миньоны.
Тут силы безумца оставили, он осел, отпустив меня на пол, и потерял сознание. Я не ушиблась, оттолкнувшись от его плеча, и разъяренно обернулась к медикусу.
А лорд Альбус похож на козла. И бороденка эта его фаханова тоже похожа – не на козла, а на козлиную бороду! А канцлеров я вызову на дуэль! Сразу обоих! Вытрясу песок из старикашки ван Харта и душу из ван Хорна. И сразу наступит в Ардере счастье и процветание, никто больше не будет путаться в канцлерах и в Гэбриеловых папашах, мне поставят памятник благодарные ардерцы, а круглого сиротку-Гэбриела королевским указом заставят отгонять от памятника голубей! А Гвидо, мерзопакостный трус, который отирается поодаль и глумливо хихикает, получит от меня тумаков прямо немедленно, прямо сей момент!
Проорав все это на одном дыхании, я решила начать с тумаков, но была остановлена появившимся капитаном стражи.
Ему я объяснила, что я являться надо вовремя, чтоб защитить жизнь и достоинство королевского миньона. Он смиренно согласился и пообещал, что в следующий раз не оставит графа Шерези на произвол судьбы, а затем вполголоса сообщил, что Мармадюк оповещен, но велел мне разбираться со своими друзьями самостоятельно.
Я в свою очередь сообщила капитану, что думаю о лорде-шуте.
А потом в зале стало тесновато. Набежала уйма разного народа: братья-медикусы разной степени раздетости, некий пузан в сборчатом колпаке, но золоченой мантии поверх ночной сорочки, десяток стражников.
Пузан велел мне быть потише и проявить уважение к страдающим товарищам. Я опустила взгляд к полу, не от стыда за недостойное поведение, а потому что Гэбриел схватил меня за ногу.
– Ты не сможешь отгонять голубей от моего памятника, если не будешь здоров, – прошептала я, присев. Зрачки его были крошечными, а глаза безумными. – Постарайся, Гэб, пожалуйста. Я даже обещаю оставить тебе одного папашу, и, если ты очень постараешься, позволю тебе выбрать, которого именно.
Я смотрела в его глаза, пытаясь отыскать там хоть искру понимания. Тщетно. Но затем его губы дрогнули и очень тихо и очень хрипло он произнес:
– Мне страшно, Басти… Не оставляй меня сегодня без присмотра.
Пузан в мантии, ах, простите, лорд профессор Кривендий оказался вполне толковым начальником. Он разогнал посторонних, велел двоим братьям-медикусам установить в зале еще одну кровать для Гэбриела, побормотал с лордом Альбусом на своем медицинско-тарабарском наречии, из которого я понимала только отдельные слова, и отправился в соседнее крыло утихомиривать канцлеров.
– Вы останетесь здесь на ночь, граф, – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал лорд Альбус, накрывая Ван Харта простыней до подбородка.
Гэбриел лежал с закрытыми глазами и на заботу не реагировал.
Он назвал меня на «ты» и по имени. Его отравили, рассудок его покидает, ему страшно! Могу ли я его оставить? Нет.
– Если позволите, – ответила я медикусу, почтительно поклонившись и сложив руки перед грудью.
Время перевалило за полночь, папаши-канцлеры уже давно удалились ругаться в другое место, а лорд Альбус, пообещав вернуться на рассвете, был увлечен лордом Кривендием в его медикусовское логово.
– Ах, любезный лорд, что ж вы не предупредили нас о своем приезде! Когда брат Гвидо сообщил мне о вашем появлении, я ринулся к вам. К сожалению, пришлось отвлечься, но… Брат мой, отец, учитель! Нам о столь многом нужно побеседовать. Серая бледь! Ваши исследования в этой области…
Я дальше не слушала, мне хотелось тишины и чтоб Ван Харт перестал за меня цепляться при каждом моем шевелении.
– Ложись со мной, – капризно велел ван Харт, пододвигаясь на край постели, – разделим походный плащ.
Я покачала головой, а затем, убедившись, что глаз он так и не открыл, сказала:
– Нет.
– Почему?
Я пожала плечами. Что значит почему? Потому что он – меченый красавчик, который подло меня использовал в своих интригах, потому что он мужчина, а я… не совсем, потому что тело мое прекрасно помнило наше предыдущее «разделение плаща».
Я перевела взгляд с хитрого лица Гэбриела на Патрика, чье ложе оказалось соседним. Довольно широкое ложе. И уж Патрик лорд Уолес точно не примет меня во сне за свою невесту.
