– А в чем причина? Насколько я знаю, еще в прошлом году дела у фирмы шли хорошо.
– Но с тех пор конъюнктура очень изменилась, спрос на наши изделия упал, а конкуренция, наоборот, возросла…
– Но самое главное – это нецелевое расходование средств! – перебила его Неонила Федоровна.
– Вам никто не давал слова! – рявкнул на нее Головатов.
– Не перебивайте ее! – вмешалась на этот раз полная женщина в темно-зеленом костюме. – Мы хотели бы услышать, что имеется в виду под нецелевым использованием средств. В конце концов, этот вопрос касается каждого из нас.
– Мы сейчас рассматриваем другой вопрос! – пытался возражать Головатов.
В зале поднялся шум.
– Пусть консультант скажет, что она имела в виду! – проговорил седой господин. – Мы имеем право знать!
– Одну секунду… – Неонила Федоровна достала из портфеля еще несколько листков, затем попыталась надеть очки, но уронила их, снова полезла под стол.
– Мне это надоело! – проскрипел Головатов. – Где вы откопали такое чучело?
– Вот то, что я искала! – Неонила Федоровна победно помахала в воздухе листком бумаги.
– И что это такое?
– Это документ, свидетельствующий о переводе крупной суммы на счет фирмы «Орхидея». Есть еще несколько платежных документов – переводы на счета фирм «Азалия», «Настурция», «Бегония»… в сумме это многие миллионы…
– Ну да. – Головатов поморщился. – Мы переводили деньги этим фирмам за выполнение договорных работ…
– Каких именно? – сухо осведомился седой господин.
– Ну, я сейчас конкретно не помню… – замялся Головатов. – Я не ожидал, что будет поднят этот вопрос, и не подготовил бумаги. Но если в общих чертах – эти фирмы проводили для нас исследования рынка и разработку программного продукта для повышения конкурентоспособности… все эти работы дорогостоящие, но они необходимы для развития нашей фирмы…
Головатов сделал паузу, чтобы набрать воздуха.
– Это интересно, – тотчас же перехватила инициативу Неонила Федоровна, – поскольку все эти фирмы до последнего времени не занимались подобными работами. Одна из них торговала цветами, другая занималась обслуживанием корпоративных мероприятий, третья – туристическими поездками в ближнее зарубежье…
– Многие фирмы занимаются разными видами деятельности, предусмотренными уставом…
– Положим, это так. Но у всех этих фирм есть одна общая черта… все они принадлежат одному и тому же человеку.
– Ну и что в этом необычного? Многие солидные инвесторы вкладывают деньги в разные фирмы…
– Пожалуй, в этом действительно нет ничего необычного, если не уточнить, кто этот человек.
– Да какая разница? – Головатов снова побагровел. – По-моему, у нас просто отнимают время!
– Нет, отчего же? – возразил седой господин. – Я хотел бы узнать, кому переведены наши деньги.
– Этот человек – Амалия Петровна Свирская.
– Ну и что? – поморщился Головатов. – Свирская так Свирская… обычная фамилия…
– Не спорю, обычная. А лично вам эта фамилия ничего не говорит? – наивным тоном осведомилась Неонила.
– Ничего особенного. А что она должна мне говорить?
– Это очень странно! – Неонила Федоровна снова полезла в портфель, рассыпала бумаги по столу и наконец вытащила одну. – Знаете, что это такое?
– Откуда мне знать?
– Это копия свидетельства о заключении брака между Николаем Львовичем Свирским и Амалией Петровной Ракитиной. Которая после вступления в брак взяла фамилию мужа и стала Свирской.
– Ну и что такого? Многие так делают! Большинство женщин принимают фамилию мужа…
– Да, конечно. Но только для Амалии Петровны этот брак был не первым, и она не первый раз поменяла фамилию. Вот еще одно свидетельство о браке, заключенном на несколько лет раньше между Анатолием Артуровичем Ракитиным и… – Неонила Федоровна сделала эффектную паузу, обведя участников совещания удивленным взглядом, как будто для нее самой это было сюрпризом. – Между Анатолием Артуровичем Ракитиным и Амалией Петровной Головатовой!
Головатов широко открыл рот, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Он хотел что-то возразить, но Неонила Федоровна не дала ему такой возможности. Она выхватила из портфеля еще две бумаги и показала их присутствующим:
– На тот случай, если кто-то подумает… или захочет нас убедить, что это простое совпадение, я принесла копии свидетельства о рождении Амалии Петровны Головатовой и присутствующего здесь Василия Петровича Головатова, из которых ясно, что они – родные брат и сестра. Так что Василий Петрович, пользуясь своим служебным положением, перечислял крупные суммы фирмам, принадлежащим его родной сестре, за якобы выполненные договорные работы. Отсюда и такой значительный дефицит бюджета!
– Интересно… – Седой господин неприязненно взглянул на Головатова.
– Это голословные, беспочвенные обвинения! – выпалил тот, привставая. – И вообще, пока я еще исполняю обязанности председателя совета директоров, и поэтому…
– По какому праву? – перебила его Неонила Федоровна.
– Как заместитель отсутствующего Виталия Андреевича…
– Ах, вот как! – И Неонила Федоровна громко проговорила, повернувшись в сторону холла: – Заходите, пожалуйста!
Дверь тут же открылась, и в зал вошел Виталий Андреевич Сычев в сопровождении своего телохранителя.
Виталий Андреевич сутулился, вяло переступал ногами, плечи его были безвольно опущены, погасшие глаза смотрели в никуда. Заметив это, Головатов приободрился, уверенно оглядел присутствующих и начал:
– Ну, если вам так угодно… я вас предупреждал…
Надежда взглянула на часы и громко, отчетливо произнесла:
– Одиннадцать ноль одна!
В то же мгновение воздух в комнате чуть заметно задрожал, как дрожит он над шоссе в жаркий день. На какую-то долю секунды предметы утратили четкость, словно между ними и Надеждой появилось мутное стекло. Больше того, на ту же долю секунды показалось, что из-за этих привычных предметов проглядывает что-то другое…
Впрочем, все тут же стало прежним, и никто, кроме Надежды, ничего не заметил.
Но кое-какие перемены за эту долю секунды все же произошли.
Виталий Андреевич Сычев выпрямился, плечи его расправились, взгляд стал ясным и внимательным. Он внимательно посмотрел на Головатова и процедил:
– Уже мое место занял? Поторопился, поторопился!
Головатов раскис и начал сползать со стула. Виталий Андреевич шагнул к нему и рявкнул:
– Вон! Ты уволен!
Тут же в поле его зрения возник Остроухов, изобразив лицом и всей фигурой безграничную преданность. Виталий Андреевич поморщился, но все же взглянул снисходительно и проговорил:
