Я не боялся критиковать футболиста, если знал, что он способен играть лучше, но всегда старался высказывать замечания в позитивном ключе – например, говорил, что его действия на поле будут более эффективными, если он начнет чаще отдавать пасы товарищам. Такой подход повышает шансы на то, что игрок сделает правильные выводы. Он гораздо конструктивнее, чем бурчание: «Если не перестанешь жадничать с передачами, из тебя никогда не выйдет толку». Сразу же после игры я никогда не набрасывался на команду с критикой. На игроков и так давили со всех сторон, не стоило ухудшать их настроение. Лучше всего критиковать их в ходе личных бесед, подальше от любопытных глаз. Кроме того, я всегда старался оберегать от нападок прессы и фанатов футболиста, чей неточный пас загубил голевой момент, или игрока, не забившего из выгоднейшего положения гол, который мог бы стать решающим в матче. Проще подбросить журналистам другую тему для обсуждения: пару неверных тренерских решений, которые сыграли против команды; пенальти, из-за которого мы проиграли матч; переполненный клубный госпиталь или перенасыщенный играми календарь. Я старался уменьшить давление на игрока, ведь тот и без посторонних знал о своей ошибке. Большинство ребят тяжело переживают свои промахи, поэтому моим первым побуждением всегда было защитить подопечного. Разбор полетов можно оставить на потом.
Каждый игрок уникален, поэтому постепенно я осознал, что всем им требуются помощь и индивидуальный подход. Кто-то практически не нуждается в подсказках тренера – особенно футболисты, сыгравшие пару сотен матчей в составе команды. Они твердо уверены в себе и хорошо меня понимают. Юным игрокам и тем, кто по каким-то причинам утратил веру в себя, нужен другой подход. Признаюсь, иногда я недооценивал степень подавленности новичков. Даже молодые игроки, много лет тренировавшиеся в молодежных командах «Манчестер Юнайтед», впервые входя в раздевалку основного состава, бывают подавлены. А теперь представим, что должен чувствовать человек, приехавший из-за рубежа и никогда не игравший в Англии, к тому же не всегда уверенный в том, что все правильно понял, из-за слабого знания языка. Тим Ховард, которого мы подписали из американского клуба «Метро Старз» в 2003 году, очень быстро оказался в воротах основной команды. По его мнению, между его прежним клубом, занимавшим последние места в MLS
[13], и нашим была огромная разница. Ему пришлось быстро привыкнуть к мысли о том, что футболисты, которыми он восторгался издалека, теперь стали его товарищами по команде, а также к более прямому и откровенному стилю руководства. Не уверен, что можно заранее подготовиться к резкой прямоте уроженца Глазго, да к тому же еще и сына работника судостроительного завода, особенно если в руках этого человека твоя футбольная судьба.
Вероятно, многие думают, что команда может отвергнуть новичка, особенно если он привык к другому отношению. Так бывает, если новичок не отличается сильным характером. Тем не менее в команде рано или поздно появляется игрок, с которым нужно обращаться по-особенному. К таким принадлежал Эрик Кантона. В других клубах он прославился своеволием, заслужил репутацию неуправляемого игрока и трудного человека. Его дисциплинарные взыскания не перечесть на пальцах обеих рук. О нем отзывались так, словно он был воплощением дьявола. Мне же это было безразлично. Когда имеешь дело с одаренными людьми, вполне логично не подходить к ним с обычными мерками. Поэтому я твердо решил закрыть глаза на прошлое Эрика и относиться к нему как к новичку, пришедшему в «Манчестер Юнайтед». Пока он оставался членом нашей команды, я старался общаться с ним каждый день хотя бы раз – на тренировочном поле, в кафетерии или раздевалке. По натуре Эрик довольно впечатлительный, и иногда он придавал слишком много значения мелочам. Однако он любил поговорить о футболе – таким образом можно было восстановить его душевное равновесие. Для Кантона и других незаурядных футболистов я делал то, чего не делал для остальных, но не думаю, что такое отношение кого-либо возмущало. Все понимали, что у этих ребят есть уникальный талант. Мои взаимоотношения с Эриком складывались удачно еще и потому, что мы оба не были англичанами и в некоторой степени чувствовали себя чужаками. Но даже те, кого я, казалось бы, хорошо знал, иногда реагировали неожиданным образом. Например, до недавнего времени я не догадывался о том, что в юности Гари Невилл не спал ночами после моих разносов. Это еще раз говорит о том, насколько важно руководителю постоянно ставить себя на место подчиненных. Если я не включал футболиста в заявку на игру, то старался всячески подчеркнуть, насколько он ценен для команды и что я рассчитываю на него в последующих, более важных играх. Отчасти мои слова их успокаивали, хотя и не удовлетворяли желания играть в каждом матче. Надеюсь, благодаря этому они не воспринимали то, что их не включили в состав, как проявление моего недоверия к ним.
Большинству игроков, чтобы тренироваться усерднее и прилагать больше усилий на поле, не нужны были понукания тренера. Однако таких, как Гари Паллистер, сыгравший за «Манчестер Юнайтед» 437 матчей в 1989–1998 годах, приходилось время от времени подталкивать. Как ни странно, Паллистер был лучшим защитником в моей практике, но ему было свойственно скорее философское отношение к жизни. Гари не любил тренироваться, и прежде чем он раскачивался и входил в ритм игры, проходило не менее 15 минут после стартового свистка. В первой половине матча Премьер-лиги против «Ливерпуля» в 1999 году он меня просто извел. В перерыве я не выдержал и рявкнул: «Я тебя заменяю». Но, поразмыслив немного, передумал и заявил ему: «Нет, пожалуй, не стану тебя менять. Страдай вместе со мной».
Совершенно другой характер был у Пола Инса. Инс отличный игрок, но он предпочитал сам бегать с мячом вместо того, чтобы отдать пас. Снова и снова я делал ему замечания, ругал и убеждал. Такой случай произошел и после встречи с «Норвичем» в 1992 году, которую нам очень надо было выиграть, чтобы сохранить шансы на победу в Премьер-лиге. Инс пришел в ярость. Он рычал, что я вечно обвиняю во всем его одного, и друзьям пришлось его успокаивать. Тогда я сказал: «Я тебя не обвиняю. Но ты допустил ошибку: ты бежал с мячом, когда нужно было пасовать».
В молодые годы я был более резок в обхождении. Сегодня мне стыдно, когда я вспоминаю свои интервью телерепортерам после победы «Абердина» в матче с «Рейнджерс» за Кубок Шотландии 1983 года. Всего через три дня после завоевания Кубка обладателей кубков в матче с «Реалом» я обвинил игроков в позорно неэффективной игре. Позже, с приходом опыта, мне пришлось изменить подход. Вынесение сора из избы никогда не приносит пользы. Лидер в этом случае ничего не добивается. Так можно только запугать, да и все остальные тоже не испытают воодушевления. Как тренер я решил следовать нескольким ключевым правилам. Во-первых, хотя иногда в пылу событий мне не удавалось удержаться от резких выражений, я все же решил обсуждать такие вопросы один на один с футболистом. Во-вторых, необходимо было научиться смягчать критику демонстрацией поддержки, например: «Ты прекрасно знаешь, что способен на большее. О чем ты только думал?» Было очень важно внушить каждому в команде, что любые дисциплинарные взыскания с моей стороны не избирательны, а распространяются на всех и не подлежат отмене. Когда Райан Гиггз вступил со мной в пререкания в перерыве матча с «Ювентусом» в Лиге чемпионов сезона-1996/97, я немедленно посадил его на скамейку на вторую половину встречи. Пол Скоулз, один из лучших игроков, носивших красную футболку клуба, допустил несколько грубых нарушений, за что получил ненужную красную карточку и был оштрафован, поскольку его действия привели к поражению команды. Каким бы сильным футболистом ни был Скоулз, даже он не мог ставить себя выше установленных для всех правил.
