Несмотря на то что я всегда обращал внимание как на физическое, так и на моральное состояние игроков, я никогда никому не говорил, что он выглядит усталым, даже если действительно так думал. Стоит только произнести эту фразу, как человек немедленно почувствует усталость. Обычно я говорил: «Ты крепкий парень. Вряд ли кто-нибудь сравнится с тобой в выносливости». Перед игрой, особенно если она проходила на «Олд Траффорд», я обязательно напоминал о размерах нашего поля, что нередко преподносило сюрприз большинству соперников. При этом я подчеркивал необходимость поддерживать высокий темп и ритм игры, двигаться на высоких скоростях. Мне нужно было вдолбить им в головы, что к последним пятнадцати минутам матча соперник должен быть измотан.
Обычно я обдумывал свою речь вечером, лежа в постели. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы им показалось, что ту же самую проповедь они уже слышали на прошлой неделе. Как-то раз, после того как я впервые в жизни посетил концерт классической музыки в Манчестере вместе с Карлушем Кейрошем, мне захотелось поделиться впечатлениями с игроками. Наверное, они решили, что тренер окончательно спятил. Я хотел объяснить им, что во время концерта дирижер оркестра (солистом был Андреа Бочелли) добивался от музыкантов того же, чего я добиваюсь от них, – контроля игры, гармонии, темпа, ритма, чувства времени. Раньше я не рассказывал эту историю, повод для этого возник совсем недавно. Однако было очевидно, что кто-то пропустил мои слова мимо ушей. Было у меня в запасе и несколько историй о командной игре. Райан Гиггз и Пол Скоулз уж точно слышали их не один десяток раз. Например, рассказ о том, как канадские гуси преодолевают тысячи километров пути, потому что действуют как одна команда. Эти птицы по очереди занимают место во главе клина, рассекая перед ним воздух, как нос ледокола рассекает лед, и направляя остальных. Если одна из птиц поранится, от стаи отделяются два гуся, чтобы присмотреть за больным товарищем. А ведь я не просил их преодолеть путь в тысячи километров, я всего лишь хотел, чтобы они сыграли 38 футбольных матчей в сезоне.
Футболисты должны понимать свое место, цель и задачи в команде. Как и всех людей, их легко ранить, достаточно ненамеренно послать им неверный сигнал. Если я не планировал включать кого-либо в состав на конкретную встречу, я всегда старался объяснить свое решение. Иначе игрок мог бы решить, что впал в немилость или что я присматриваю другого на его место. Обычно я пытаюсь мягко объяснить причины своих поступков и одновременно ободрить подопечных. Например, иногда я хотел дать им отдохнуть перед более важным матчем. Всеми способами я пытался обрисовать им общую картину: выиграть войну важнее, чем одно сражение, поэтому надо распределять силы для победы в каждой встрече. Перед самыми важными европейскими матчами, на которые мы выезжали в составе 24 футболистов, мне приходилось объясняться с тринадцатью не попавшими в стартовый состав. Я пытался заставить их почувствовать себя частью команды, ведь именно команда, а не стартовый состав в каждой отдельной игре выигрывает чемпионат.
Признаться, болтать с тренерами или игроками в небольшой компании приятно и легко, совсем другое дело – выступать перед толпой народа. Люди всегда желают знать, что думают те, кто добивается успеха. Став главным тренером, я и представить не мог, что когда-нибудь мне придется стоять перед 75 тысячами человек, не говоря уже о тех миллионах, которые смотрят матч по телевизору. Такое испытание было уготовано мне после моей последней игры на «Олд Траффорд».
Многие признаются, что до безумия боятся выступать перед аудиторией. Меня это никогда не беспокоило. Еще будучи мальчишкой, я постоянно что-нибудь организовывал, поэтому с детства привык к публичным выступлениям. Но мне едва ли удастся произнести речь не хуже Уинстона Черчилля или Авраама Линкольна. Подростком меня периодически назначали выступить от имени профсоюза, да и управление двумя барами несколько лет спустя тоже требовало умения говорить перед многими людьми. Впрочем, ни одно из этих занятий не требовало выдающегося ораторского мастерства, но, похоже, благодаря опыту выступлений меня никогда не охватывала нервная дрожь при необходимости обратиться к группе людей.
Меня всегда восхищало искусство выдающихся ораторов, ведь оно позволяло им превращать свои мысли в мощное оружие. В Шотландии в 1970–1980-х годах у всех на слуху было имя профсоюзного деятеля, члена Коммунистической партии Великобритании Джимми Рида. Одни любили его, другие ненавидели, но он точно знал, как завладеть вниманием толпы, где бы ни выступал – на судостроительных верфях Клайдбанка или в менее беспокойных местах. Рид был одним из последних великих политических ораторов. В 2010 году я произнес речь на его похоронах в старой приходской церкви Гована. Помню, я сказал, что если моим университетом было футбольное поле, то Джимми всему научился в публичной библиотеке Гована. Слова лились из его рта непрерывным потоком. Речь Джимми Рида после его назначения в 1971 году ректором университета Глазго, в которой он умолял студентов отказаться от жестокой конкуренции, была полностью перепечатана New York Times; газета назвала ее самым выдающимся выступлением после Геттисбергской речи Авраама Линкольна. В 2000 году Нельсон Мандела выступал на обеде, устроенном комитетом по присуждению спортивной награды Laureus Sports в Монако; в зале было слышно жужжание мухи. Он говорил кратко, но у меня по коже пробегали мурашки – такие внутренняя сила и самообладание звучали в его словах. Мой друг Хью Макилвейн не занимается политикой, но, по-моему, он лучший спортивный журналист с потрясающим мастерством публичного выступления. Я могу слушать его весь день напролет, настолько хорошо он говорит.
Мне, конечно, далеко до Джимми Рида, Нельсона Манделы и Хью Макилвейна. Однако главному тренеру часто приходится выступать перед публикой, в том числе и перед битком набитым стадионом. Произнесение речи перед небольшой группой людей прекрасно развивает навыки выступления перед многочисленной аудиторией, ведь здесь действует тот же самый принцип. Во-первых, нужно точно знать, что вы собираетесь сказать. Во-вторых, следует решить, в какой форме хотите донести свое сообщение. И наконец, следует контролировать аудиторию. Твердая уверенность всегда находит нужные слова и передается публике. Ну что за выступление, во время которого докладчик просто зачитывает текст заранее написанной речи? Кстати, я никогда не пользовался и услугами телесуфлера. Для меня важно заранее тщательно спланировать, что именно я собираюсь сказать, наметить основные пункты выступления, а затем логично изложить свои мысли. Мне также нравится импровизировать, особенно если тема касается футбола. Обычно это срабатывает, но пару раз я все же провалился на импровизации.
В 1974 году, после четырех месяцев на посту главного тренера «Ист Стирлингшира», я перешел на такую же должность в «Сент-Миррене», где по-прежнему действовал, руководствуясь в основном интуицией. Никто не читал мне лекций о проблемах связей с общественностью, поэтому я поступал так, как считал правильным. Городок Пейнсли, где выступает клуб «Сент-Миррен», тяжело пострадал от закрытия хлопковых фабрик и долгого спада в автомобильной промышленности. Расположенный неподалеку Глазго втянул маленький город в свою орбиту, и каждый уик-энд набитые мужчинами автобусы отправлялись из Пейнсли в Глазго на матч с участием «Глазго Рейнджерс» или «Селтика». Казалось, весь городок соревновался со «старшим братом», поэтому я был полон решимости поднять настроение местным обитателям известием о том, что у местного футбольного клуба тоже есть отличные перспективы. И, по моему разумению, несколько публичных выступлений способствовали бы достижению этой цели.
