Пожалуй, такие же сложности возникают у политических лидеров. Перед выборами 1977 года я обедал в Манчестере с Тони Блэром, разговор шел о том, как тяжело ему предотвращать утечку информации из Кабинета министров. У него часто возникали разногласия с министрами, которые ради благоприятных отзывов заигрывали с прессой. Тогда я сказал: «Если бы можно было держать их всех в одной комнате, то не было бы проблем. Но они наверняка хотят возвращаться вечером к домашнему очагу». Тони рассмеялся: «Вероятно, вы правы». – «Разумеется, прав! Но об этом не стоит беспокоиться».
Мой круг доверенных людей очень узок. Я никогда не скрывал своих истинных чувств и мыслей только от Кэти, от моего брата Мартина, а также от сестры Кэти Бриджит и ее мужа Джона Робертсона. Помимо членов семьи, у меня есть двое друзей детства и двое друзей со времен работы в «Абердине», наш юрист Лес Далгарно и друг семьи Гордон Кэмпбелл. В этих людях я всегда был уверен на все сто.
После того как Арчи Нокс вернулся в Шотландию, у меня сложились дружеские отношения с Карлушем Кейрошем и Майком Феланом. И хотя я всецело им доверял, все же я не был так близок с ними, как с Арчи, с которым провел вместе сотни часов, завоевывая признание болельщиков. Такое обычно приводит к возникновению особых, более глубоких связей между людьми. С некоторыми коллегами, главными тренерами, у меня сложились более теплые отношения: с Джоном Лайаллом, Бобби Робсоном, бывшим главным тренером сборной Англии (которым я искренне восхищался), и Сэмом Эллардайсом.
Тем не менее, как я сказал, мой круг доверенных лиц всегда был очень узким. Наверное, очень трудно завязать дружбу с большим количеством человек, ведь для этого надо провести много времени вместе и съесть не один пуд соли. Как говаривал мой отец: «Для того чтобы вынести гроб, нужно всего шесть человек», и чем старше я становлюсь, тем глубже понимаю эту мысль.
Глава 12
Важные персоны
Соперники
История футбола полна захватывающих противостояний. Многие из них возникли на местной почве еще в те времена, когда перемещаться по миру было значительно труднее, чем сейчас. В прежние времена футбол был локальным видом спорта. Британские клубы стали участвовать в европейских турнирах только в 1950-х. Журналисты поднаторели в сочинении кричащих заголовков о местных соревнованиях, да и сейчас их любят. Кто бы ни играл – «Селтик» и «Рейнджерс», «Эвертон» и «Ливерпуль», «Тоттенхем» и «Арсенал» или «Манчестер Сити» и «Манчестер Юнайтед», – соперничество хорошо известных команд добавляет жизни острых ощущений.
Болельщики, для которых футбол значит больше религии, даже получают своих кумиров по наследству. Если отец или дед болели за какую-то команду, то и они будут верны цветам любимого клуба до последнего вздоха. Вы не поверите, как много фотографий новорожденных, завернутых в футболку клуба и названных в честь игроков команды, мы получаем. И нравится им это или нет, эти младенцы становятся частью особого племени – фанатов «Юнайтед» с рождения.
Не припомню такого времени, когда бы я не задумывался над проблемами конкуренции и соперничества. В Глазго великий водораздел проходил (и по-прежнему проходит) между «Селтиком» и «Рейнджерс» – дерби Старой фирмы
[23]. Много десятилетий в это противостояние примешивался еще и религиозный компонент, поскольку в «Селтике» обычно играли ирландцы-католики, а «Рейнджерс» набирали команду из шотландцев протестантского вероисповедания. «Абердин» долго соперничал с «Рейнджерс», но в годы моего тренерства у клуба появился новый основной соперник – «Данди Юнайтед».
Придя в «Манчестер Юнайтед», я унаследовал соперников, состав которых формировался десятилетиями. С годами он видоизменялся, но нескольких можно назвать извечными. Для «Манчестер Юнайтед» победа в поединке с мерсисайдцами, то есть с «Ливерпулем», чей стадион находился всего лишь в 50 километрах от «Олд Траффорд», всегда была важнее всего. То же самое касалось игр с «Лидс Юнайтед» в те времена, когда эта команда была птицей высокого полета. Нередко накал страстей приводил к безобразным выходкам. Например, однажды болельщик «Лидса» набросился с кулаками на тренера нашей молодежной команды Эрика Харрисона, которого он принял за меня. А последние пятнадцать лет в календаре болельщиков даты встречи с «Челси» и «Арсеналом» были выделены красным задолго до начала матча.
Футбол идеально подходил особенностям моего характера, поскольку в нем все просто: или побеждаешь ты, или побеждают тебя, а я с детства не терпел поражений. Возможно, виной тому воспитание в одном из районов Глазго или мои рабочие корни (пусть над этим ломают голову психоаналитики). В Говане любой мальчишка всегда был готов вступить в драку, поэтому все не раз становились соперниками друг друга. Постоянная готовность к борьбе помогала мне вдохновлять игроков овладевать секретами футбольного мастерства. В «Абердине» я представлял визит одного из ведущих клубов Глазго как прямую угрозу нашему достоинству. Перед игрой я мог сказать: «“Глазго Рейнджерс” (или “Селтик”) едут сюда с планами размазать нас по полю». Можете представить, какой эффект производили такие слова.
В самом начале моей работы в «Манчестер Юнайтед» в газетах частенько цитировали мое высказывание, что самый большой вызов для меня – сбить спесь с «Ливерпуля». Каким-то образом эта фраза стала крылатой и без конца повторялась. Забавно: я не припомню, что говорил такое. Как бы там ни было, в ней кратко выразилось давнее противостояние между «Ливерпулем» и «Манчестер Юнайтед». В 1970–1980-х годах каждая наша поездка на «Энфилд» была тяжелым испытанием. За те 26 лет (с 1967 по 1993 год), когда «Манчестер Юнайтед» ни разу не стал чемпионом Премьер-лиги, «Ливерпуль» выигрывал Кубок Лиги 11 раз, Кубок Англии – три раза и, что особенно досадно, Кубок европейских чемпионов – четыре раза. Ни один другой клуб никогда не доминировал в английском футболе так долго и так явно, как «Ливерпуль», поэтому его успех можно считать беспрецедентным. Возможно, игроки «Манчестер Юнайтед» всерьез не задумывались над тем, чтобы превзойти победную серию своего соперника, но я стремился к этому так, как альпинисты мечтают о покорении новой вершины. Блистательные победы «Ливерпуля» маячили перед командой, словно мулета матадора перед быком.
Однажды в 1988 году мы возвращались с «Энфилда», сыграв вничью со счетом 3:3 после нескольких довольно спорных решений рефери. В интервью на радио я сказал: «Неудивительно, что тренеры покидают “Энфилд”, давясь проклятиями. Приходится прикусить язык, чтобы не сказать ненароком правду!»
Иногда мои слова звучали несколько театрально, но так я рассчитывал пробудить бойцовский дух в своих игроках перед очередной встречей с давним противником. В действительности редкие события или люди (если не считать рефери или лайнсменов) заставляли меня пылать яростью месяцами. Для футбольных клубов естественно иметь серьезных соперников: конкуренция побуждает футболистов играть на пределе сил. Однако не думаю, что кто-нибудь относится к ним как к своим настоящим, кровным врагам. Ни один главный тренер, даже в разгар самого яростного противостояния, не отказался бы пообедать с коллегой из другого клуба после игры. Сам я просто старался держать свои мысли при себе, поскольку самое главное – не выдать своих слабостей. Лучший способ поквитаться – это сделать все возможное, чтобы победить соперника на поле. Массмедиа излишне широко раздули мои размолвки с главными тренерами других клубов, в частности с Арсеном Венгером; но эти конфликты обычно не затягивались надолго. Арсен, например, очень помог нам в работе с УЕФА.
