Впрочем, один шкаф, кажется, все же использовали — на стекле были видны следы пальцев, да и пыли на дверце не было. Я тронула дверцу, та распахнулась. Книги, стоящие здесь, были собранием сочинений Достоевского. Неужели кто-то в этом доме поклонник творчества великого писателя? У меня на счету была каждая минута, но все-таки я не удержалась и вынула один том. Книга раскрылась у меня в руках, и из нее потоком хлынули пакетики, вложенные между страницами.
Я присела и принялась собирать их с пола. Н-да, кажется, я только что узнала, на какие деньги Федя ведет такую веселую жизнь… Это были дозы наркотиков, расфасованные и приготовленные для продажи.
Я опустила два пакетика в карман. Минор Федя не обеднеет, зато я точно узнаю, что за гадость хранится между страниц Достоевского.
За дверью послышались шаги и голоса. Кажется, охранники оказались умнее, чем я думала. Еще минута — и они меня обнаружат. Я подбежала к окну, но на стеклах здесь были узорчатые решетки. Не понимаю, зачем такие предосторожности в библиотеке…
В дальнем конце помещения виднелась еще одна дверь, и я поспешила туда. Она открылась беззвучно. Свет за моей спиной погас, и я перевела дух — охранники теперь не сразу сообразят, что в библиотеке только что кто-то побывал.
Я попала в светлую комнату с высоким потолком, явно предназначенную для мальчика-подростка. Дизайнер по интерьерам свое дело знал, комната выглядела стильной и в то же время удобной. И хозяин комнаты был здесь — мальчик лет шестнадцати сидел за столом. Оторвавшись от ноутбука, он с недоумением смотрел на незнакомую женщину, возникшую на пороге его комнаты из ниоткуда.
— Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю, — успокоила я подростка. Я уже сообразила, что это младший сын Мирона Алексеевича Ахметьева.
— Да я и не боюсь, — удивленно произнес мальчик. — А вы кто?
— А ты кто?
— Я Иван. Кстати, отвечать вопросом на вопрос невежливо.
— Знаю. Понимаешь, я здесь по делу. Уже ухожу. Буду тебе очень признательна, если ты никому не скажешь, что видел меня.
— Это почему? — деловито спросил подросток.
— Ты кино про супергероев смотришь?
Мой вопрос поставил парнишку в тупик.
— Иногда, — осторожно ответил Ваня. — А что?
— А то, что я в некотором роде супергерой. В смысле, я на стороне добра. Речь идет о спасении жизни одного хорошего человека.
— Ладно, не скажу, — подумав, ответил мальчик. — Я могу вам чем-то помочь?
Надо же, какой милый ребенок!
— Можешь, — честно призналась я. — У тебя окно открывается?
Я уже заметила на окнах решетки, только ажурные. Но на случай пожара должен быть и ключ.
— Само собой.
Мальчик поднялся и достал из ящика стола ключ. Умный ребенок не стал ко мне приближаться, а бросил ключ с расстояния в несколько шагов. Видимо, не слишком поверил в рассказы про супергероев.
— Спасибо! — сказал я, поймав ключ, и распахнула окно. На то, чтобы отпереть замок на решетке, понадобилось несколько секунд. Я бросила ключ мальчику. Тот с трудом, но все-таки поймал его на лету.
Я вылезла в окно. Высокий первый этаж, раз плюнуть. Помахала мальчишке и исчезла в темноте. Перелезла через ограду, прыгнула в «Фольксваген», завела мотор и поскорее рванула прочь.
Что за странные дела творятся в доме депутата Ахметьева? Похоже, патриот, поборник нравственности и сторонник традиционных ценностей Мирон Алексеевич не знает, чем занят его старший сынок.
Нет, ну каков Федя-то! Какая изобретательность, какое остроумие! Спрятать наркотики в книжном шкафу! Там уж точно никто искать не станет. Да и я, признаться, даже не рассчитывала на такой подарок, наткнулась случайно — по привычке подмечать детали обратила внимание на заляпанное стекло и отсутствие пыли, и вот, пожалуйста.
Что же мне теперь делать? Как честный гражданин я должна позвонить в соответствующее силовое ведомство, и пусть дальше уже у них болит голова по поводу депутатского сыночка. Много Феде не дадут, папа его отмажет. Признают не вполне вменяемым, годик-другой в больничке — а потом за границу, продолжать веселую жизнь на Ибице или где там сейчас радуются жизни мажоры…
С карьерой депутата Ахметьева, скорее всего, будет покончено. Надеюсь, он скопил капиталец на старость. Вот только мальчишку жаль, Ивана. Я вспомнила паренька, сидящего за уроками, пока его старший брат развлекается вовсю… Да, Ваня — единственный, кого мне в этой истории жалко.
Но ведь каждый из маленьких пакетиков — это смерть в микродозе. Нормальные люди эту дрянь не употребляют, целевая группа продавцов — подростки. Сжигая мозг, сжигая собственное будущее, эти юные болваны отдают последние копейки стипендии и родительские пятисотки за грамм синтетического дерьма. Когда денег нет, идут в закладчики. Весь темный Интернет переполнен объявлениями — кладмэн, графитчик, водила… Обещают золотые горы. На самом деле эти детишки просто расходный материал, разменная монета. Статья «два-два-восемь», незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ. Ребятишкам вчехляют, что ничего им не грозит — они же несовершеннолетние. На самом деле это ложь. Их ловят, сажают — и вот вся жизнь под откос. А дилеры набирают новых и получают сверхдоходы.
Как это ни печально, на наркобизнес последних лет сильно повлияло кино. Точнее, сериал про учителя химии. Тихий пожилой ботаник, которого не уважают ни начальство, ни ученики, ни собственная жена, вдруг узнает, что смертельно болен. И пускается во все тяжкие. Процесс варки амфетамина показан в этом кино во всех подробностях. Правда, со сбытом там были проблемы. А у нас никаких. Не так давно ко мне обратилась женщина, чей сын — студент и вроде не дурак — по глупости ввязался в этот, с позволения сказать, бизнес. Стипендия в провинции полторы тысячи рублей, а кладмэну обещают сто штук в неделю. Карьера его была недолгой. Рыдающая мать бросилась стучать во все двери, но ничего уже нельзя было сделать. Парень отправился на нары. Может быть, он работал именно на мажора Федю. Или на другого такого же урода.
Но если я позвоню сейчас, то моему расследованию конец. Рейс наркоконтроля, обыски в доме… Федю папа, скорее всего, отмажет. Ахметьев в городе человек известный.
Но что, если человек, которго я видела в подвале, действительно Саня Москалев? Тогда эта история предстает совершенно в другом свете.
Почему он сидит в подвале, когда его девушка оплакивает его смерть? Держат его там насильно? Но ведь дверь не заперта. С другой стороны, принуждение может быть разным. И не обязательно в виде запертых замков. Шантаж, скажем, тоже действенное средство. И если парень попадет под рейд полиции, Ирина мне никогда не простит. Я дала обещание найти ее парня. Так вот, я его нашла. Нет, пока я не выясняю, что там творится, звонить никуда не буду.
Ясно одно — с этим Саней все непросто. И совсем не так, как думает детдомовка. Пока я ничего ей не скажу. И звонить никуда не буду. Никто не знает, что я нашла тайник с наркотой. Даю себе сроку ровно сутки. Тогда и приму решение.
