Ирина аккуратно положила нож на стол и села. Да, прав был Михалыч — девушка умна и хладнокровна.
— Вы его в чем-то подозреваете? Саню, да?
Коваль хотел что-то сказать, но передумал. Только кивнул в сторону Ирины и развел руками. Но я и так знала, что хочет сказать мой приятель: «Ты уж с ней помягче!» Но я не собиралась быть помягче.
— Смотри сама, как это выглядит. Моего друга Кирилла Ганецкого убивают возле его собственного дома. Два выстрела с близкого расстояния. За день до этого у него угоняют «Ягуар». После убийства до угона уже никому нет дела. Следишь за моей мыслью?
Рокси кивнула.
— Теперь я знаю, что Михалыч тут не при делах. Заказа на этот «Ягуар» не было, получается, угон — личная инициатива Сани.
Ира внимательно слушала.
— И вот оказывается, что твой Саня — родственник, пусть и не близкий, убитого Ганецкого. Что я должна думать? Он жив-здоров. Пока ты оплакиваешь его смерть, он сидит в подвале и ждет, пока все утихнет.
— Его там держат силой! — Решимость на лице Рокси меня даже напугала.
— Этот ваш Федя способен на такое?
Тут Рокси слегка сбавила обороты:
— Вообще-то он придурок полный… но не злой. Раньше за ним такого не водилось. Но у него есть охранники. Папаша приставил. Вот они способны, думаю, на все.
— И еще новость для тебя. Твой Федя торгует наркотой. Он дилер, скорее всего, не слишком крупный, но все-таки. Или для тебя это не новость? Тебе известно об этом?
Ира покачала головой:
— Понятия не имею, чем Минор торгует. Мы с Саней его почти не знали.
Затем девушка бросила на меня умный взгляд и холодно спросила:
— Что с нами будет? Со мной и с Саней?
— К тебе у меня нет никаких претензий. А вот к Сане… Думаю, в ближайшие дни все решится. Так что сиди здесь и жди.
Я допила остывший чай.
— Сегодня у твоего Феди снова гости. Но мне туда хода больше нет. Охранники меня запомнили — еще бы, вчера они два часа искали меня по всему дому. Даже если я переоденусь, они же профи и знают, как я выгляжу. Один только рост меня выдаст.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Ну кто там еще?
— Охотникова. Слушаю.
— Привет, Жень, это Ника.
Вдова номер два была непривычно серьезна и сразу перешла к делу:
— Ты что, уволила Лильку с должности домработницы?
— Откуда знаешь?
— Да я ее видела сегодня. На улице встретила.
— Уволила, было дело. А тебе-то что?
— Да знаешь, она странно себя ведет. Дерганая такая… Мне показалось, она снова не в себе.
Так, приехали. Я прикрыла динамик ладонью. Встала и вышла из кухни. Поговорим без свидетелей, уж очень тема деликатная.
— Что значит — снова?
— Так она в психушке лежала. Ты что, не знала?
— Нет, не знала, — растерянно проговорила я.
— И еще… — Голос на том конце трубки стал каким-то сухим и шелестящим, словно кто-то подметал цементный пол свежим веником. — Она сказала мне странную фразу про тебя. Что ты бегаешь по следу как собака. Что список очень длинный и бегать тебе придется долго.
Она знала! Лиля знала про записку в урне! Так вот кто поместил письмо Кирилла в фарфоровый сосуд…
— Жень, ты слушаешь? — озабоченно спросила Ника. — Беспокоюсь, как бы она чего не натворила.
— Да, я все поняла. Спасибо тебе. Я разберусь с этим.
И я действительно разберусь. Причем прямо сейчас. Когда Лилия Михайловна уезжала из дома Ганецких и садилась в машину, она назвала таксисту адрес. Вот туда я сейчас и наведаюсь.
Я повернулась к Ковалю и попросила:
— Присмотри за Ирой, ладно? У меня тут срочное дело нарисовалось… К вечеру вернусь, тогда и подумаем, что делать дальше.
Сергей кивнул. Его взгляд задержался на Рокси, и меня поразило, как смотрит он на эту пацанку, угонщицу, лгунью. В его взгляде было твердое желание защитить эту девчушку любой ценой.
Рассекая знаменитые тарасовские лужи своей машиной, как катером, я помчалась по нужному адресу.
На душе у меня было тяжело. До последнего момента я верила, что Ганецкий жив, а его гибель — мистификация. Но теперь надеяться больше не на что — похоже, Кирилл действительно заплатил жизнью за то, что недооценил собственную семейку.
Съемное жилье Лилии Ганецкой, в девичестве Ивановой, помещалось на первом этаже так называемой хрущобы. Стены здесь были картонные. Но, с другой стороны, никому нет дела до окружающих. Девиз здешних обитателей — «меньше знаешь, крепче спишь».
Я постучала в деревянную дверь — оборванные провода звонка свисали с косяка. Ни звука в ответ. На то, чтобы открыть дверь, понадобилось не много времени, и вот я переступила порог однокомнатной квартиры.
Увиденное заставило меня похолодеть. Как я могла принимать эту женщину за нормальную? Она ходила по дому Ганецких, говорила с нами, выполняла обязанности домработницы, праздновала Восьмое марта… Как я могла быть такой слепой?
Это было типичное жилище сумасшедшего — на полу объедки, какие-то тряпки, битое стекло. Простыни на кровати скручены в жгуты. Единственным целым и относительно чистым предметом было зеркало — старомодное трюмо, видимо, собственность хозяев, сдававших эту хату. На зеркале был приклеен скотчем лист бумаги, а на нем жирно, фломастером номер телефона и надпись: «Тетя Люба».
Ага, кажется, это единственная родственница Лилии, та самая тетка из Костромы.
Не раздумывая ни секунды, я достала свой телефон и набрала номер.
— Алё? Кто это? — отозвался голос явно пожилой и плохо слышащей женщины.
— Вы родственница Лилии Михайловны Ивановой? — официальным тоном спросила я.
— Ой, божечка… Она чего, опять чего-то натворила? — еле слышно переспросила тетя Люба.
— Ваша племянница представляет опасность для окружающих?
— Да кто ж ее знает, — тоскливо протянула тетка. — Может, и представляет. А я ж не доктор, откуда мне-то знать. Крыша-то у нее поехала давно, еще после развода. Она как из больницы выписалась, ко мне пришла. Я ей крышу дала и хлеба кусок. Сама небогато живу. Да что ж, родная кровь… Она по ночам спать не могла, все зубами скрипела и повторяла, что Кире теперь не жить. Все Кира, Кира… Очень она бабу эту ненавидела. Видать, разлучница…
— А что же вы в полицию не заявили, когда она сбежала от вас?
— Да? А ты сама с ней знакома? — перешла на «ты» тетя Люба. — Честно скажу — обрадовалась я, когда она с моей шеи слезла. Пусть, думаю, счастье свое найдет, может…
Мой телефон внезапно заерзал — по второй линии входящий. С тетей Любой все было ясно, поэтому я быстренько попрощалась и переключилась на звонок.
