Деда, который уже несколько раз провожал меня ненавидящим взглядом, в этот раз на лавке не оказалось.
В гостиницу я попала без труда, если не считать того, что ключ в замке смогла повернуть не с первой попытки, а с третьей. Ну и в дверях споткнулась о порожек. Сумки по инерции полетели вперед, и я приняла коленно-локтевую позу прямо в середине прихожей. Пакеты с покупками красиво расположились справа и слева от меня, точно сломанные крылья.
Поднявшись, я захромала в кухню. По пути в колено вступила острая боль, которая сразу же прошла. Осмотрев место ушиба, я успокоилась. Не страшно, заживет.
Высвобождение покупок и их сортировка заняли минут пять. Кое-что из купленного в «лавке Рашида» тут же отправлялось в кухонную раковину. План хоть как-то поднять дух Зое Константиновне был прост и сложен одновременно: я задумала приготовить кое-что к столу, но давно этим не занималась.
Пока руки были заняты, появилась возможность спокойно все обдумать. Благо теперь я не в пути, а совсем даже пришла в нужную точку. Тут же вспомнилось, как недавно я, задумавшись, по колено забрела в придорожные заросли. И тогда, и сейчас, зайдя в дом и споткнувшись, я не разбирала дороги под ногами по одной причине: пыталась как-то систематизировать то, что удалось узнать о семье Степновых и о тех, с кем ее члены контактировали. Из всех этих людей три человека пропали. И пропали именно те, кто были замешаны в одном очень нехорошем деле. Исчезли.
Картина вырисовывалась не в светлой цветовой палитре. Сплошные серые краски, а по центру — алое пятно, яркое и расплывающееся. Вот такой вот метафорический кадр стоял перед глазами. Иначе не назовешь. Ни радости, ни надежды в жизни всех этих людей в последнее время не наблюдалось. Или мне только так кажется?
Но что-то все-таки от меня ускользало. Олег Степнов, которого мне было никак не найти. На «сцену» уже вышел его отец, за что спасибо Клаве. Я многое узнала о Сергее от его коллег и соседей. Даже об Игоре Толубееве получилось кое-что раскопать. Но вот Олег… мистическая какая-то фигура. Ни увидеть, ни поймать.
В кухонном шкафу нашлись сковородка и кастрюля. У самой дальней стенки шкафа обнаружилась широкая миска из нержавейки. Прекрасно подойдет для выпечки.
В кастрюльку лилась вода, в сковородке затрещало подсолнечное масло. Голубые огоньки хороводом заплясали вокруг газовых конфорок. Морковь, лук, картошка, помидоры купались в раковине в проточной воде, на столе появилась разделочная доска — мне все надо было быстро помыть и нарезать.
Нет, думала я, открывая упаковку с фаршем и скатывая в ладонях небольшой мясной шарик, не все мне понятно. Про Олега я знаю очень мало, хотя Клава достаточно четко обрисовала мне черты его характера. Ну, Зоя Константиновна, понятное дело, поделилась всем, о чем знала. Через силу. Рассказывать малознакомому человеку о погибшем сыне… это, мягко говоря, трудно. Что-то подсказывало мне начать сначала, но зайти с другой стороны. Можно было бы успокоиться великим и могучим «захочет — расскажет», но не та ситуация. Ждать можно долго, а услышать совсем не то, что нужно. Зою Константиновну мне надо было непременно разговорить, и сделать это на спокойной ноте, иначе человек может закрыться или начать проявлять агрессию.
Фрикадельки начали подниматься со дна кастрюли на поверхность воды. Пора было приниматься за овощи. Если все получится, то порадую Зою Константиновну вкусным супчиком. Если, конечно, она вообще способна чему-то радоваться.
Мысли продолжали крутиться в голове с дикой скоростью. Как себя чувствует человек, который с рождения жил в достатке, а потом остался без всего? На этот вопрос мне смог бы ответить сам Олег, но я даже издалека его не видела. Связан ли визит Сергея в Очажки с тем самым старым уголовным делом о пропаже человека? Где сейчас находится серая «Волга»? Одним из ее пассажиров был именно Олег. А вот второй? Точно ли Сергей? Похоже, что он. А вдруг Михаил обознался? Куда эти двое поехали на «Волге», зачем? И почему Клава, которая ревностно оберегала семью Степновых, явно не все мне рассказала? Что там за люди? Почему после смерти Георгия Юрьевича Ирина, мама Олега, почти перестала выходить из дома? Что там скрывают такого, что даже бывшая домработница меня бы на порог их дома не пустила? Вопросы накручивались друг на друга, создавая запутанный клубок из версий и предположений.
Обжарив лук и морковку, я подселила к ним крупно натертый соленый огурец и свежий помидор. Через пять минут заправка для картофельного супа с фрикадельками была готова. По времени на суп ушло минут сорок. Теперь нужно включить духовку.
Миксера на полках не обнаружилось, но нашелся старенький венчик. Им-то я и превратила яйца с сахаром в плотную белую массу. От долгого взбивания устала рука. Потрясла кистями, потерла запястья. Неудачно шагнула — снова заныло ушибленное колено. Мука, ванилин, щепотка соли. Пакетик разрыхлителя. Удивительно, но я и его нашла в «лавке Рашида». Там же обнаружился кулечек с маком, который я промыла и высыпала в тесто. Смазав дно и стенки найденной мной миски кусочком сливочного масла, я вылила в нее тесто и отправила в духовку. Пирог должен был получиться вкусным. Иной исход меня сильно расстроит.
Наградить себя за «кухонный» подвиг было решено чашкой кофе и сигаретой, но до этого я хотела быстро провернуть одно дельце — осмотреть комнату Зои Константиновны, в которую случайно зашла вчера. Уж слишком неоднозначной оказалась ее реакция на то, что я ошиблась дверью. Далеко не все люди переведут неловкость в шутку — Зоя Константиновна была из их числа. В принципе, я могла бы осмотреть помещение и до того, как принялась за готовку, но суп и пирог были в легком приоритете, потому что хотелось успеть управиться на кухне до прихода хозяйки. В комнату же я могла попасть в любое время.
Проверив духовку и удостоверившись в том, что мое постоянное дежурство возле нее не потребуется в течение какого-то времени, я подошла к заветной двери и попыталась ее открыть, надеясь на то, что в этот раз ни с кем там не встречусь.
Дверь не поддалась. Если комната закрыта, то это не проблема — сейчас поднимусь в свой номер, достану отмычку, вскрою замок.
Странный звук, который я услышала, заставил меня замереть на месте. То ли стон, то ли что-то еще, прозвучавшее, возможно, с улицы. Все бы ничего, но источник звука был совсем рядом. Я подождала, послушала тишину. Сильнее надавила на дверь, и она приоткрылась на пару сантиметров, не более. Теперь стало ясно, что комната была не заперта, а дверь явно во что-то упиралась. В этот момент я перестала осторожничать и ударила ее плечом, а когда просвет оказался достаточно широким, то я увидела руку человека, лежащего на полу. Уже наплевав на вежливость, я с трудом протиснулась внутрь и ахнула — голова лежавшей ничком Зои Константиновны была в крови, а сама она не подавала признаков жизни.
Во времена своей прекрасной юности я очень боялась очутиться в следующей ситуации: ты захочешь оказать помощь, но что-то пойдет не так. Страх не справиться и все испортить зачем-то прочно засел в голове, чуть было не превратился в фобию. Сейчас, в Очажках, когда я стояла на коленях возле лежащей на полу женщины с разбитой головой, «не так» заключалось в том, что я абсолютно не знала, как и кому сообщить о том, что Зоя Константиновна тяжело ранена в своем же собственном доме.
