— Прощай, Василий, — сказал он и повернулся, готовясь идти дальше.
— Погоди, Валера, — окликнул Распопов. — Не знаю, правильно ли я поступаю, но…
— Да?
Пампурин настороженно посмотрел через плечо.
— Я хочу тебе помочь, — сказал прокурор.
— Чем?
— Прошлой осенью мы с Галиной прикупили кое-какую недвижимость, — заговорил Распопов. — В том числе дом в Алексеевке. Знаешь, где это?
— Алексеевок в области много, — осторожно сказал Пампурин.
— Селидовский район. Километров тридцать отсюда. Мы надумали там новый дом построить. Загородный.
— Хочешь нанять нас в качестве строительной бригады?
Распопов фыркнул, хотя лицо его оставалось серьезным.
— Хочу тебе убежище предоставить, — сказал он. — Временное. Соглашаться или нет, решай сам.
Пампурин долго смотрел ему в глаза. Потом спросил:
— За что такая честь?
— Жалко тебя, дурака.
— Это не подстава, Василий Петрович?
— Что бы я тебе ни ответил, это может быть как правдой, так и ложью. Не буду тебя ни в чем убеждать. Я предложил, а ты сам думай.
— Как туда попасть? — спросил Пампурин.
— Поедешь по селидовской трассе, на двадцатом километре увидишь поворот на Никольское, — стал объяснять Распопов. — Проедешь Никольское, потом через мост и километров пять вдоль реки. Мой дом в самом конце деревни, фактически уже на опушке.
Он повторил сказанное и добавил несколько примет и деталей, облегчавших поиски. Увидев, что Пампурин собирается что-то спросить, остановил его властным движением ладони:
— Я все сказал, Валера. Ключ в щели под порогом. Деревня глухая, половина стариков вымерла, остальные из ума выжили, так что вряд ли вами заинтересуются. Если сунется кто-то с вопросами, скажешь, что купил дом еще в октябре, а теперь вот вселился. У Красильниковых покупал, запомнил? Они к сыну в столицу перебрались.
— Спасибо, — хрипло сказал Пампурин, судорожно сглотнув от волнения, перехватившего горло.
— Пользуйся, — проворчал Распопов. — Но в мае вас там уже быть не должно. И не подведи меня, Валерий Константинович. Я не просто должностное преступление совершаю, я соучастником становлюсь. Гляди мне! — он потряс перед собой указательным пальцем. — Чтобы ни одна живая душа…
— Василий Петрович!..
— Разговор окончен. Проваливай. Я тебя не видел, ты меня тоже.
Мужчины коротко попрощались и разошлись в разные стороны, догадываясь, что другого доверительного разговора у них уже не будет. По пути домой Василий Петрович Распопов мысленно журил себя за мягкотелость и неосмотрительность, но на самом деле был доволен собой и своим поступком. Давно уже он не поступал по совести, без оглядки на начальство, без прицела на карьерный рост. Теперь можно было гордиться собой, а для мужчины это многое значит. Распопов был мужчиной и сегодня ощущал это в полной мере. Несмотря на вполне объяснимую тревогу, настроение его было приподнятым.
Глава одиннадцатая. Киллер, киллер, где ты был?
— Но почему, почему? — спросила Вера с надрывом.
Неделя поморщился. Достала она его этим «почему». Уже сто или тысячу раз повторила.
— Потому, — сказал он.
Тоже далеко не в первый раз. Такая вот увлекательная игра. Она спрашивала его «почему?» и, сидя на полу, крепко держала за ногу. Он стоял над ней в неудобной позе и ждал момента, когда можно будет освободиться и уйти. Еще не рассвело, поэтому оба говорили приглушенными голосами. При включенном свете и с отражением лампочки в черном провале окна это создавало атмосферу тревоги. Ни Сергей Неделин, ни Вера Малышева никогда не бывали в театре, иначе им пришло бы в голову, что разыгрываемая ими сцена напоминает спектакль.
Неделя был полностью одет да еще и с рюкзаком за спиной. Рюкзак пришлось позаимствовать у Веры, а вещички были собственные — скудный набор беглого зэка, которого несет по жизни, как перекати-поле. Она была в белых хлопчатобумажных трусиках, наверняка испачкавшихся во время ерзания по полу. Ей бы спать в них мирно под одеялом, так нет же — проснулась, подхватилась, в ноги повалилась, вцепилась, как клещ: никуда не отпущу, никому не отдам.
Да еще эти бесконечные «почему». Охренеть можно.
— Это не ответ, — сказала Вера, глядя на Неделю снизу вверх. — Почему ты решил уйти, даже не попрощавшись? Я тебе чем-то не угодила? Я плохая? Что со мной не так?
Она была хорошая. Глуповатая, но ласковая, заботливая, милая. А уж фигура такая, что, как в том анекдоте: «Ничего не делай, девушка, просто ходи туда-сюда. Раздетой».
— Ты мне надоела, — сказал Неделя, с тоской глядя в пустоту. — Отпусти. Я все равно уйду.
— Надоела?
В ее голосе послышались плаксивые нотки. Не хотелось обижать эту славную девушку, но иначе было нельзя. Вчера вечером Неделя подвергся новому нападению. На этот раз казнь поручили не Замесу, а молодым незнакомым ворам, поэтому Неделя сплоховал — позволил приблизиться к себе вплотную. Уже были сумерки, когда он возвращался из магазина в общагу. Вера попросила его купить шестикилограммовую упаковку стирального порошка, выброшенного в продажу с какой-то невероятной скидкой. Кроме того, в пакете были хлеб, молоко, крупа, пиво и всякая всячина, тянувшая еще кило на четыре. Волоча эту тяжелую ношу, Неделя как бы сердился, говорил себе, что он не нанимался, а на самом деле испытывал умиление от того, что живет такой простой, обычной и безмятежной жизнью. Вот вернется он домой, а там Вера в халатике. Они поужинают, попьют пивка перед телевизором, а потом разойдутся по разным душевым, чтобы затем лечь на узкую койку вдвоем. И там — чистые, влажные, пахнущие мылом, — примутся ласкать и любить друг друга, пока сон не сморит.
Разумеется, находясь в таком размягченном, благостном состоянии, Неделя утратил всякую бдительность, перестал посматривать по сторонам и не оглянулся, пересекая строительную площадку.
Не один он пользовался брешью в ограде, чтобы сократить путь. Днем сторожа еще гоняли посторонних, а ночью жались поближе к бытовке, ограничиваясь охраной стройматериалов и подъездов. Пользуясь этим, окрестные жители вовсю осваивали стройплощадки. Их тут было около десятка, и все они принадлежали компании «Аркадия», где, кстати говоря, трудились Вера Малышева и те гниды, которые пытались сделать ее своей наложницей. Памятуя о том случае, сама она больше никогда не ходила по опасным тропам, но Неделя чувствовал себя в полной безопасности.
Как выяснилось, напрасно.
Он понял это, когда услышал за спиной шаги и, оглянувшись, увидел две мужские фигуры. Небо еще сохраняло синий оттенок, но внизу было почти темно, и силуэты выглядели черными на фоне светлой многоэтажки. Асфальт еще не положили, но щебень уже насыпали — именно его хруст предупредил Неделю об опасности.
