— Я думал, весна идет, а тут пурга такая, — Неделя скривился. — Давай замнем для ясности, прокурор. Калган за тебя подставлю, а на цырлах бегать не стану. Скажи свой номерок. Отзвонюсь — сохрани на память. Может, пригожусь, — Неделя предостерегающе зыркнул на Пампурина. — Сливать никого не буду. Это западло. С другими просьбами обращайся.
Закончив свою короткую речь и выслушав ответную, он растворился в ночи, как будто его и не было. Звонок прозвучал, когда Пампурина качало и трясло в такси. Борясь с тошнотой, он не ответил, а на следующий день перезванивать не стал. Что могло понадобиться следователю прокуратуры от вора в законе? Одна только мысль об этом была смешна и нелепа… И опасна. Ведь Пампурина тоже никто не стал бы по головке гладить за подобные контакты. Первым импульсом было уничтожить подозрительный номер к чертовой матери, но что-то Пампурина остановило. Предчувствие? Надежда еще раз увидеться с Неделей и направить его на путь истинный? Прокурор не знал. Не так давно он избавился от похмельного синдрома, чтобы задумываться. Пометил номер буквой «Н» и оставил.
Теперь, когда супруга напомнила о том вечере, Пампурин полез в карман за мобильником. Никакие контакты с преступниками, да еще беглыми, ему не нужны. В прокуратуре имеется собственная служба внутренней безопасности, которая отслеживает подозрительные связи сотрудников. Стоит оказаться «под колпаком», и на карьере можно ставить крест. Подобные пятна в биографии представителя закона недопустимы.
Пампурин уже приготовился открыть список контактов, когда в его руке вдруг зазвонил телефон. Вздрогнув, Пампурин посмотрел на светящийся экран и увидел, что вызывают его из приемной прокурора области. «Ну вот, — подумал он обреченно. — Доигрался».
* * *
Кабинет государственного советника юстиции Распопова занимал седьмую или даже шестую часть здания облпрокуратуры. В советские времена здесь размещалась лучшая школа города. Имелся там и спортивный зал, небольшой, но достаточно просторный, чтобы играть в баскетбол и заниматься гимнастикой. Теперь мяч здесь не бросали, через «коня» не прыгали, а решали человеческие судьбы. В буквальном смысле. Поэтому Распопов ощущал себя в некоторой степени богом, и был по-своему прав.
— Садись, Валерий Константинович, — сказал он, не отрывая взгляда от бумаг, разложенных на столе размером с комнату в малогабаритной квартире.
Потолок кабинета уходил чуть ли не в поднебесье, стены отстояли так далеко друг от друга, что Пампурин почувствовал себя маленьким мальчиком, который зачем-то забрел в храм. Собственно, по задумке прокурора, масштабы его владений так и должны были воздействовать на посетителей. Подавлять и принижать. Именно такой эффект всегда производили тронные залы и кабинеты высокого начальства.
Пампурин на внезапно ослабевших ногах приблизился к столу и опустился на одно из двух полукресел для посетителей. Кресла были подобраны так, чтобы сидящий едва возвышался над уровнем стола и на него можно было смотреть из прокурорского кресла сверху вниз.
— Что там у тебя? — спросил Распопов, не переставая листать страницы, перебирать бумаги и перетасовывать их в какой-то непостижимой последовательности.
— Явился по вызову, Василий Петрович, — осторожно уточнил Пампурин, все еще устраиваясь на непривычно низком сиденье.
— Ну да, ну да. Как дела продвигаются? — Распопов строго взглянул на подчиненного поверх массивных очков, нацепленных на кончик носа, как это делают обычно актеры, изображающие больших начальников. — «Глухих» нет? Возвращенных на доследование?
— Стараюсь не допускать, Василий Петрович.
— Знаю. Поэтому и хочу поручить тебе одно особо важное дело.
У Пампурина на душе полегчало. Его вызвали не для выволочки и головомойки. Он незаметно перевел дыхание.
— Оно находится на особом контроле, — продолжал Распопов, снимая очки и растирая переносицу, которая не выглядела такой уж натруженной. — На моем контроле. Если справишься, считай, выдержал экзамен. Назначу тебя своим заместителем. С испытательным сроком, но это приложится, если не подкачаешь.
— Не подкачаю, — пообещал Пампурин не раздумывая.
Обучение Наташи в престижном институте влетало в копеечку, машину пора было менять, а Мария в последнее время все чаще жаловалась на тесноту квартиры. В общем, повышение в должности и увеличение зарплаты были как нельзя кстати.
— Тогда вот что, — заговорил Распопов, постукивая дужкой очков по зубам. — Забирай вот это дело, — он придвинул к Пампурину через стол объемистую папку со скоросшивателем. — Следствие буксует и вот-вот зайдет в тупик, а мы себе этого позволить не можем. Убит Дмитрий Сочин, сын мэра. И двое его приятелей, некто Тамонников и некто Дышев. Прекрасные юноши, законопослушные, без вредных привычек. Всех троих застрелили на даче Тамонникова, куда друзья приехали, чтобы отдохнуть от городской суеты…
— Выпивали? — спросил Пампурин.
— Ты это брось, Валера, — повысил голос Распопов. — Выпивали, не выпивали — это к делу не относится. За рабочую версию возьмешь ограбление. Какие-то мерзавцы забрались в дом, натолкнулись там на юношей и всех убили, зверски. Вот такая история, простая и драматическая.
— Зацепки уже есть?
— Мало. Следственная группа халатно сработала. Орудие преступления нашли да еще несколько улик, но на преступников не вышли.
— Кто был старшим? — поинтересовался Пампурин.
— Майор Деев из четвертого, — сказал Распопов. — Но опер попался никудышный, а протокол вообще составлен тяп-ляп. Какой-то умник напортачил. Сам увидишь.
Пампурину пришлось привстать и потянуться через стол, чтобы достать переданную ему папку.
— Потом изучишь.
Поднявшийся со своего места Распопов оказался неожиданно низкорослым. Голова у него была массивная, значительная, а остальное тело, хоть и крепкое, словно бы прилепилось по ошибке. Костюмы прокурор носил всегда черные, в едва заметную полоску, а галстуки предпочитал темно-красных оттенков — в тон большим пунцовым губам. Уши, нос, рот — все было крупным на его физиономии. Поредевшие волосы он зачесывал через весь череп, от виска до виска, в стремлении скрыть обширную лысину.
— Торопить тебя не хочу, но дело срочное, — говорил Распопов, прохаживаясь по огромному кабинету. — Необходимо как можно скорее отыскать убийц. Наш мэр не просто городской голова, он каждый месяц в столице бывает, а там везде вхож — хоть в генпрокуратуру, хоть в администрацию самого…
Тут Распопов понизил голос, многозначительно умолк и возвел глаза к высокому потолку. Будто прямо в поднебесье заглянул и увидел там нечто такое, что заставило его стать еще более деловитым, еще более требовательным и непримиримым по отношению к нарушителям закона.
— В общем, так, — подвел он черту, вернувшись за стол. — Погибшие были замечательными ребятами, особенно Дима Сочин. Не люблю громких фраз, но от такой молодежи зависит будущее нашей страны. А их взяли и… — Распопов сделал паузу, словно борясь с обуревающими его чувствами. — Мы не можем с этим мириться. Сочин с меня буквально не слазит: вынь и положь ему убийцу сына. И я его понимаю. Думаю, и ты, Валерий Константинович. Отцовские чувства, они… — прокурор крепко сжал кулак и встряхнул им в воздухе. — Бери дело — и за дело.
