А во дворе дома, где жили подруги, между тем надвигались глобальные перемены: Иннокентий и Гербалайф готовились переселяться в новое, большее помещение. Клавдия громогласно, на весь двор ликовала:
— Наконец-то мы избавимся от всей этой псарни во дворе и от выхлопных газов!
Димон пытался ее урезонивать, но в конце концов махнул рукой. Да и Гербалайф за Клавдию заступался:
— Да брось, Димон! Все ж таки жизнь я ей испортил — за что ей меня любить, сам подумай? Съеду я, и тебе с ней тоже легче станет, вот посмотришь! — Гербалайф продавал свою комнату Димону: им с Иннокентием нужны были деньги на расширение дела.
Конечно, Клавдия отчасти была права: и в будни, и в праздники во дворе дома было не пройти от иномарок, привозивших клиентов к собачьему ателье, а сами собаки то и дело устраивали под окнами перебранки и даже драки. И все же подруги сожалели о том, что старые друзья съезжают со двора.
— Да вы не горюйте! — утешал их Гербалайф. — Зато мы вам вашу любимую лавочку освободим, и Титаник опять станет на своей законной территории хозяином, не будет больше, поджав хвост, через двор перебегать!
— Да ведь еще неизвестно, какие соседи вместо вас появятся!
— Хорошие, хорошие будут соседи! — успокаивал их Иннокентий.
— Почему вы так думаете?
— Да вот Клавдия говорит, что хуже нас и быть не может! — поддержал друга Гербалаиф.
Съехали два друга, пообещав не забывать и заходить в гости, съехали и пропали. А в освободившейся квартире начался ремонт. Во дворе и вправду стало потише, если не считать дрелей и молотков ремонтной бригады.
А еще через некоторое время в квартиру на первом этаже въехали новые жильцы — Егор Александрович и Павел Зубовы. Тут и Гербалаиф с Иннокентием объявились, страшно довольные, что им удалось сохранить в тайне авантюру с обменом квартир. Да, уж это был сюрприз так сюрприз! Ну и новоселье было, конечно, соответствующе радостное. Только Агния Львовна очень сокрушалась, что на столе не было ее пирожков.
— Ну что бы вам заранее мне шепнуть, Егор Александрович?
— А мы не хотели портить эффект от сюрприза. Но мы с Пашкой надеемся, что отныне количество пирожков в нашей жизни не уменьшится, а увеличится — в связи с максимальным приближением потребителей. Правда, Пашка?
— Правда, дед! — сказал Павел и шепнул сидевшему рядом с ним Димону: — Я хотел, чтобы мой дед женился на ком-нибудь из наших старушек. А он так и не смог выбрать и решил остаться вдовцом. Но ведь оно и лучше, что не женился, верно?
— Это почему же лучше?
— Так ведь пришлось бы выбирать одну из трех, а так у меня целых три бабушки!
— Да, это вы с дедом устроились не худо. Вы мне только их не обижайте!
— Да ты что, Димон? Они же теперь наша настоящая семья… Дед их знаешь как балует? Он мне сказал, что отныне всю мужскую работу во всех трех квартирках наших подружек будет делать он. И он хочет сменить машину, побольше купить — чтобы на всех места хватило.
— Правильная мысль, — одобрил Димон. — Берите такую, с пандусом — чтобы ты в нее прямо на коляске мог въезжать.
— Правильно. Кстати, надо продумать, что с входной дверью делать, чтобы мне во двор было легче выезжать — порог тут для коляски высоковат.
— Подумаем, — кивнул Димон.
А в конце вечера все попросили Варвару Симеоновну спеть. Гербалаиф взял ключ и сбегал в ее квартиру за гитарой. И Варвара Симеоновна спела свою новую песню, которую еще никто не слышал.
— Уже скоро весна, а песенка у меня про осень. Уж вы простите, что не по сезону! Хотя как сказать… — И она запела:
Последние деньки. Осталось две недели,
И мы покинем сад, уедем я и ты.
Пора нам уезжать, уж листья облетели,
И скоро догорят последние цветы.
Последние дела. Уже пришла усталость,
Порою бродим мы, не подымая плеч.
Последние цветы, как мало вас осталось.
Последние цветы — как надо вас беречь!
Последняя любовь, последнее участье,
Немного посветить успеть до темноты.
И нечего грустить — такое наше счастье,
Уже мы раздаем последние цветы.
Последние цветы порой горят, как пламя,
Порой они нежны, как детские мечты.
Про то, куда уйдем, про то, что будет с нами,
Поведают ли нам последние цветы?
Мы больше ни к кому друг друга не ревнуем,
И ревностью другой полны или ты:
Небесная любовь переросла земную,
И клонятся к земле последние цветы.
Последние цветы стоят перед иконой.
Молитвы все теперь бесстрастны и просты —
За тех, кто дорог нам, кто любит нас и кто нам
Однажды принесет последние цветы.
