Когда я вернулась в ту комнату, свет все еще горел из-под закрытой двери ванной. Я посмотрела на свою сумку. Я забыла ее убрать, но мне нужно было позвонить маме, сказать, что со мной все в порядке. Я достала телефон, но стук в дверь спальни заставил меня подскочить. Вошел Джавад Сахиб.
– Уже скучно? – сказал он, взглянув на мой телефон.
Что же меня здесь ждет? Неужели этот человек будет подстерегать меня повсюду, за каждым поворотом?
– Хотела позвонить маме и сообщить, что со мной все в порядке.
– Теперь у тебя обязательства только передо мной. – Он схватил мой телефон. – Чем быстрее ты оставишь прошлое позади, тем легче тебе будет. Твои деньки в качестве дикой фермерской девочки закончились.
Дикая фермерская девочка? Оставить прошлое?.. Я растерянно смотрела на свой телефон в его руках. Мама наверняка посоветовала бы мне сейчас промолчать и пропустить его слова мимо ушей. Но как он смеет отрывать меня от родного дома, отбирать ту единственную связь, которая соединяет меня с родными, и советовать забыть прошлое? Я просто не смогла смолчать.
– Я никогда не была дикой. Ходила в школу. Заботилась о сестрах. Помогала родителям, – мой голос дрогнул, – которых вы у меня отняли.
Он посмотрел на меня так, будто с ним заговорила полевая мышь. Его глаза сузились. Дверь ванной открылась.
– Джавад, что происходит?
– Вот рассказываю новенькой, какой теперь будет ее жизнь.
– Я сама это сделаю. – Насрин подошла к нему. – А иначе что останется мне?
– Ты права. – Он поцеловал ее в щеку. Гнев, охвативший его несколько мгновений назад, испарился.
Они еще немного поболтали. Джавад Сахиб сказал матери, что уезжает. На этот раз Билал оставался дома. Джавад попросил Насрин присматривать за ним. Еще он пообещал, что обязательно позвонит и по пути домой заедет в ее любимый кондитерский магазин. А потом Джавад Сахиб сунул мой телефон себе в карман и ушел, забрав с собой мою единственную связь с родными…
Насрин Баджи подошла к туалетному столику и присела на мягкую скамеечку. Я смотрела на нее, не зная, как поступить. Спросить, что нужно делать? Или ждать, пока она сама скажет? Должна ли я стоять, опустив руки? Или сложить их на груди? Список того, чего я еще не знала, был бесконечен. Я застыла у двери.
Насрин Баджи постучала пальцами по столу, потом взглянула в зеркало.
– Мне бы не помешала помощь, – сказала она мне и, когда я подошла к ней, кивнула на щетку на столе.
Я взяла деревянную щетку и принялась расчесывать волосы Насрин. Я делала это бесчисленное количество раз для матери и сестер, но никогда не выполняла такое интимное действо для незнакомого человека. У Насрин Баджи были прямые каштановые волосы с проседью. Волосы моей матери были черными, как ночное небо, и волнами падали на ее плечи. Последний раз, когда я расчесывала мамины волосы, стараясь осторожно распутать узлы пальцами, она напевала колыбельные Сафе, лежавшей, свернувшись, у нее на коленях. Мысли о матери словно парализовали мои руки.
– Мумтаз сказала тебе, что ты должна делать по дому? – спросила Насрин.
– Нет, – ответил я.
– Ты здесь работаешь на меня и будешь выполнять все мои распоряжения. Будешь приносить мне еду и ждать, пока я поем. Если я буду не одна, будешь ждать нас всех. Будешь делать мне массаж головы, когда она у меня болит, и приносить мне лекарство от мигрени. Будешь спать с открытой дверью, чтобы, если мне что-то понадобится, ты меня услышала. Все поняла?
Я кивнула. Прежде чем она продолжила, зазвонил телефон, лежащий на туалетном столике.
– Мой муж, – сообщила она и подняла трубку.
Хан Сахиб. Я так боялась Джавада Сахиба, что совсем забыла про его отца, настоящее чудовище из моего детства. Монстр, которым наши мамы пугали нас, когда мы плохо ели или не слушались. Он спал в этой самой комнате.
– Думала, ты забудешь мне позвонить, – сказала Насрин в телефон. – Утром звонила Газала. Она перенесла ради нас свою вечеринку на следующий месяц. Я сказала ей, что мы приедем. – Она слушала и улыбалась. – Да, я рада, что хоть что-то может отвлечь тебя от политики.
Они поговорили еще немного, прежде чем попрощаться.
– Его постоянно нет дома. Он вместе со старшим сыном в Исламабаде. Заниматься политикой в его возрасте! Представляешь?
Я постаралась не выдать своего облегчения. По крайней мере, человек, которым нас пугали в детстве, едва ли часто будет бывать здесь…
– Наверное, ты скучаешь по семье? – сказала Насрин. – Это, должно быть, нелегко.
В отличие от сына, в голосе Насрин не ощущалось злобы. Я кивнула.
– Я могу тебя понять. Конечно, я вышла замуж за одного из родственников, но все же скучала по своей семье. Ты ведь из Набай-Чака, не так ли?
– Да.
– А я из Бэнвей-Чака.
– Бэнвей? Ведь это в десяти минутах ходьбы от моего дома! На другой стороне рынка.
– Верно, – согласилась она. – Ты ведь знаешь семью Марали?
Я кивнула. Семья Марали представляла собой огромный клан, разбросанный по многим близлежащим деревням.
– Это моя семья.
Теперь, когда она упомянула об этом, я заметила семейное сходство в ее прямых темных волосах и высоких скулах.
– Я училась в одном классе с Наджам и Саной.
– Это дети моей сестры. – Ее глаза заблестели. – Как они?
– Когда я видела их в последний раз, у них все было хорошо, – ответила я. – Я знаю их с пяти лет.
– Умные девочки. Хан Сахиб заплатит за колледж, когда придет время. Я прослежу, чтобы он это обязательно сделал. Расскажи-ка, а Масуд Баба все еще управляет продуктовым магазином на рынке? Он был ближайшим другом моего отца.
– Теперь им управляет Шаукат, его сын.
– Шаукат? – Выражение ее лица стало огорченным. – Что ж, очень жаль.
– Он хорошо работает, – заверила я. – У него справедливые цены, и он продает лучшие продукты.
– Да, я уверена, – сказала она. – Просто я знала его, когда мы были маленькими. Тогда у него были другие мечты.
Я попыталась представить Шауката ребенком, который рассказывает про свои мечты этой женщине в изумрудных серьгах, сидевшей напротив меня. Я не смогла.
– Но… как вы здесь оказались? Насрин Баджи рассмеялась. Я напряглась. Ну зачем я спросила это?
– Когда я была твоего возраста, у меня тоже были неприятности из-за того, что я слишком много болтала, – сказала она. – Просто будь осторожна. Мой сын не унаследовал чувства юмора. Наш брак многих удивил, – продолжала она. – Семья Хана Сахиба состоит в дальнем родстве с Марали. Он увидел меня на одной свадьбе. Его родители, конечно, хотели невесту из богатой семьи, но, когда ты молод, ты никого не слушаешь.
