Насрин Баджи рассказала мне о своей семье в деревне, и оказалось, что у нас есть и другие общие соседи. Беседа с ней складывалась легко, и чем больше она рассказывала, тем больше располагала к себе. А мой былой страх и вовсе прошел. Это было самое странное, что могло произойти в этих стенах. Встретить того, кто был больше похож на меня, чем я могла бы представить.
Впервые с тех пор, как я приехала, мне стало не так страшно.
Глава 19
Моей первой обязанностью утром было собрать поднос с завтраком и принести его Насрин Баджи. Еда была простая: чай, тост с джемом и тарелочка с нарезанными яблоками. Прежде чем отправиться подметать террасу, Мумтаз показала мне, где хранятся подносы и чашки. Я включила чайник и расставила все на подносе. Набила вытирала столешницу рядом с раковиной. Фатима сметала крошки с пола, а ее отец складывал нарезанные овощи в холодильник.
Дожидаясь, пока нагреется вода, я выглянула в окно. Когда Джавад Сахиб ушел, слуги расслабились и расположились на нашей веранде. Токир, пожилой слуга, который обычно протирал и подметал главный уровень усадьбы, отдыхал на лежаке. Шагуфта сидела на скамейке и болтала с другой уборщицей. Садовник, все еще держа в руке газонокосилку, пил чай и болтал о чем-то с другими мужчинами.
Когда чай был готов, я налила его в фарфоровую чашку с нарисованными на ней колибри. Фатима потянула меня за камиз.
– Хочешь попробовать?
– Попробовать что? – спросила я.
– Чай, – сказала Фатима. – Могу принести тебе чашку из другого шкафа.
– Не думаю, что мне можно.
– Если никто не узнает, то ничего страшного. Набила всегда так говорит. Она все время что-нибудь крадет!
– Тише! – Набила сердито посмотрела на девушку.
Фатима покраснела и поспешила на кухню.
– Она еще ребенок, – сказала я Набиле, – и ничего такого не имела в виду.
– Ты тут едва появилась, а уже воображаешь, что можешь убеждать меня в том, что она хотела или не хотела сказать.
Меня подмывало спросить, чего она так на меня взъелась, но я все-таки не стала. Мало ли из-за чего она меня ненавидит. Ее дело. Скоро отец соберет нужную сумму, и я отсюда уеду.
Мумтаз не сказала, сколько сахара класть в чай Насрин Баджи, так что на всякий случай я положила пять кусочков сахара в хрустальную чашечку на подносе.
– Что ты делаешь? – Набила нахмурилась, глядя на мой поднос. – Почему ты не взяла нормальный поднос для завтрака?
– Нормальный поднос для завтрака? Я достала этот из ящика, который показала Мумтаз.
– Там не один ящик, – девушка ухмыльнулась и кивнула на шкафчик под раковиной. – На завтрак она пользуется розовым с золотой отделкой.
Я подошла к раковине, наклонилась, чтобы открыть шкаф, и принялась разглядывать красивые тарелки и сервировочные блюда. Вытянула шею. Никаких подносов не было. Рассердится ли Насрин Баджи, если я подам ей завтрак не на том подносе?
Когда я вернулась к стойке, подноса, который я приготовила, уже не было.
– Она взяла его. – Фатима сидела, скрестив ноги, и чистила картошку. – Набила взяла его, – повторила она. – Наверное, сама пошла к Насрин Баджи.
Я бросилась по коридору и вверх по лестнице в спальню Насрин Баджи. Набила стояла перед хозяйкой с подносом в руках.
– Простите. – Голос Набилы дрожал. – Я хотела убедиться, что вы получите завтрак в том виде, в каком любите.
– Но ты больше не моя служанка, Набила. Ты ведь понимаешь это?
Она опустила глаза и кивнула.
– Поди спроси у Мумтаз, что нужно сделать на кухне.
Набила поставила поднос на тумбочку у кровати и пронеслась мимо, резко толкнув меня локтем. Я подошла и положила в чай Насрин Баджи сахар. Два кубика, как она мне сказала. Как любит моя мама.
– В следующий раз я приготовлю его с правильным количеством сахара, – сказала я, протягивая хозяйке чашку. – Извините за поднос. Мне следовало быть внимательнее.
– Набиле трудно приспособиться. – Насрин Баджи сделала глоток чая. – Она была моей служанкой до твоего появления.
– Была? Но почему вы заменили ее на меня? – выпалила я.
– Набила – хорошая девочка, но наделала слишком много ошибок. Ты приехала вовремя. Я все равно собиралась ее заменить.
Я отнесла поднос вниз по лестнице на кухню и подумала о Набиле. Ясно, что она возненавидела меня почти с самого моего появления. Но теперь все встало на свои места. Моя жизнь изменилась за одну ночь – и ее жизнь тоже.
Глава 20
Некоторые из нас пытаются работать. Ты тоже можешь попробовать, – сказала мне как-то Набила, когда после завтрака Насрин я спускалась вниз по лестнице с пустым подносом в руках.
Набила длинной щеткой вытирала пыль с люстры. Она бросила на меня один из самых колючих взглядов. Я могла бы высказать очевидное и ответить, что тоже работаю, ведь это было так. Но какой смысл? Похоже, у меня появился враг, нравится мне это или нет.
Сполоснув чашки, я выглянула в окно. Верхушки деревьев колыхал ветерок. Несколько слуг отдыхали на лежаках. Может быть, сегодня мне удастся выйти ненадолго, чтобы подышать свежим воздухом.
В кухню заглянула Фатима.
– Насрин хочет немедленно тебя видеть.
Я вытерла руки полотенцем и поспешила наверх. Когда я уходила, Насрин Баджи собиралась принять душ. Что же могло приключиться? Когда я вошла, Насрин Баджи стояла в голубом халатике, уставившись на свой шкаф. Ее губы были недовольно поджаты.
– Амаль, что ты наделала? – Она вытащила шелковый шальвар-камиз из шкафа.
У меня перехватило дыхание. Прямо посередине зияла дырка. Я погладила шальвар-камиз вчера вместе с тремя другими комплектами одежды. Я точно использовала самые щадящие настройки на утюге. И мне потребовался почти час, чтобы разгладить все складки нежной ткани.
– Сжечь – это само по себе уже плохо, – сказала хозяйка. – Но еще и скрыть это от меня? Как будто я не замечу?
– Сжечь? Но, Насрин Баджи…
– Мне и в голову не приходило, что ты не умеешь обращаться с такими дорогими тканями. Не трогай мои вещи, пока Мумтаз подробно не расскажет тебе, как правильно пользоваться утюгом. Поняла?
Но ведь я умела гладить. И пусть мы не были так богаты, как она, это не означало, что мне не приходилось гладить хорошие, дорогие вещи. Но я видела выражение ее лица. Она уже приняла решение – она мне не верила…
– Простите, – пробормотала я, прежде чем выйти из комнаты.
Когда я вошла в кухню, там была Набила.
– Мне жаль, что так вышло с глажкой, – сказала она.
– Что? Я не… – Мой голос сорвался.
